— Я думаю, что надо, — спас положение Владислав Андреевич. Он-то уж, конечно, лучше всех здесь знает, что и как взрывается, специалист по твердому топливу, а оно, как известно, и в космической технике применяется. — Давайте снимемся все вместе, а потом молодые — отдельно.
— И с нами отдельно, — не уступала Оленька. — Мы сами заплатим, да, Зина?
Ну воспитаньице! С такой не пропадешь. Хотя смешная она сейчас, как рассерженный котенок. А Владислав Андреевич — чудо как импозантен. Высокий, стройный, с копной седых волос. Совсем неплохо иметь такого родственника. Кто же он ей теперь, свекр? Да, свекр, кажется. А слово просто омерзительное, что-то в нем овощеворонье: свекр! свекр!
Далее в трех машинах (у Славика сестра старшая есть, оказывается, — она с мужем и еще какие-то дядя и тетя вполне приличного вида) прямиком в «Метрополь». Жаль, что не выезжает шофер на резервную полосу — тут нельзя, милиция на каждом шагу, но все равно очень быстро и довольно торжественно — современная кавалькада.
Нина и не заметила даже, когда, на каком перекрестке к ним присоединился (как с неба упал) строй амазонок. И не какой-нибудь там жиденький, как из мотоциклистов, когда они длинные машины сопровождают по этому проспекту с Внуковского аэропорта до Кремля и обратно, а толпа-лавина в несколько десятков (или сотен?) голов и грив. Неслышно цокая, она, эта лавина, несется рядом сквозь все эти машины, троллейбусы, сквозь пешеходов и милиционеров, ничуть не стесняясь препятствий, а словно забавляясь ими. Только не озорничайте, девочки! Еще рано. Все будет потом. Еще не вечер, как говорится.
— Я тебя сегодня съем! — говорит Слава, приваливаясь к ней на заднем сиденье машины. — Да сними ты эту дурацкую сетку.
Ну-ну, помечтай, голубчик, помечтай!
— Осторожно, — говорит Нина, — ты мне платье изомнешь, а я сегодня красивой быть хочу.
— Ты и так самая-самая!
Он, конечно, так и думает. Хорошо это и жаль. Но что поделаешь, если все так складывается?
Амазонки особенно разошлись, скользя мимо (или вдоль?) знакомых мест — Моховая, Манеж, родной университет слева проскочил… Сейчас, кажется, все разнесут. Потом, словно оттолкнувшись от асфальта, вскинулись и поплыли вверх — над крышами машин, этажами, — как тогда фигурка коленопреклоненной Софьюшки наискось от окон библиотеки полетела. Приехали, значит, если эскорт удалился.
В ресторане немноголюдно, хотя по фигуре швейцара, по тому, как он им навстречу двинулся, видно было, что он просто так, с улицы, никого не пустит. А зал почти пустой, только за несколькими столиками обедали — сразу не разберешь, кто. Можно спокойно оглядеться, что это за учреждение такое, — Нина здесь ни разу не была, да и вряд ли попадет еще когда-нибудь. «Метрополь» все-таки! Начало века, русский модерн. Официанты в белых фраках. В центре — бассейн. Рыбки у них там, наверное, плавают. Музыки вроде никакой. Но это, наверное, потому что днем, а вечером, конечно, что-нибудь играет. Ну и хорошо, танцев, значит, не будет. А может, жалко, что не будет? Или тут вообще не танцуют?
Это ведь еще Бубенцов на первом курсе говорил: «Иди в «Метрополь». Там три зала — в какой-нибудь обязательно попадешь». Вот она послушалась и пошла, хотя он это про кино говорил. Оно тут же, в этом доме, трехзальный кинотеатр с тем же названием.
Стол. Десять персон. Два официанта. Дамы извиняются, скрываются, извиваются (перед зеркалами), оправляются. Мы тоже, потому что не хуже других, а даже, конечно, лучше. Только все на платье пялятся. И кто-нибудь из процессии обязательно норовит с тобою все время рядом быть — ну прямо в кабинку с тобой вместе лезет. Сдурели вы, девушки, что ли? Зачем так меня оберегать? А тут еще курить хочется. Нужно будет потом у Славика сигарету попросить и одной в туалет смотаться. Они-то небось прямо за столом курить будут. А невеста с сигаретой? Это, конечно, скандал и потрясение основ. Хотя, между прочим, и не невеста уже, а сорок минут как законная жена. Вот так-то! Ну, пошли-пошли! Пора вам «горько» кричать. Забыли, что ли?
Папа Владислав Андреевич поднимается, говорит красивые ясные слова о Дне, Событии, Стремительной Комете (это, значит, про нее — красиво, конечно, спасибо ему за это. Но, выходит, что папа ничего не знает? Не сказали ему, что все это понарошку, ненадолго, просто так: поиграли и разошлись? Да нет, знает — многих лет счастья желать не стал, здоровьем молодых ограничился, все, злодей, знает, поэтому с кометой и сравнивал). Ух, какое прекрасное шампанское! Как сейчас говорят, советское — значит шампанское.
Чья-то донельзя знакомая фигура мелькнула около стеклянных дверей. Словно шел человек мимо и только приостановился, чтобы прикурить. Но он, конечно, не просто так приостановился. Теперь только надо попросить Славика, чтобы он незаметно налил ей водки, это, конечно, нелегко, потому что народу за столом немного и все еще трезвые и бдительные, даже несколько напряженные, но вот пусть и привыкает заботиться о жене (о жене, слышите?) в нелегких условиях. Ах как славно было бы ничего не затевать, но надо, к сожалению, надо.