Теперь Маша, Славикова сестра, рыжеватая такая лошадка, речь говорит, перехватила очередь у Антошкиной, той, вероятно, сейчас нужно было выступать — со стороны невесты. Но застеснялась Антошкина, она тоже первый раз, конечно, в этом заведении, а они тут, может, каждый месяц какие-нибудь успехи отмечают или просто так обедают, элита все-таки. Может, они тут и Славика уже не раз женили, да все не так удачно? Интересная мысль, потом спросим.
А Славик, молодец, тихонечко под это выступление наливает в свою рюмку водку. Правильно сообразил, что в свою, пускай пока стоит, а незаметно ее взять Нина сумеет.
Но как все-таки не похожи брат и сестра. Во-первых, она рыжая, а он, сами извольте убедиться, жгучий брюнет. А шепелявит она как! Шлава вместо Слава получается, а в одной семье росли (шемье — в Машиной транскрипции). Интересно, почему так?
Очень правильные и мудрые слова говорит замечательная Маша (но ей так и пристало, тоже кандидат наук, по библиотечной части — это Слава сейчас шепчет на ухо, а Нина и не знала, что на таком деле можно тоже в науку попасть, но это, наверное, только в Москве бывает, что ни говори, тут возможности куда шире). А вот интересно, ее замуж сразу по-настоящему выдали или тоже вот такие договоренности были? Но нет, с ней-то, наверное, все по-хорошему, не станут даже такие злодеи дочерью рисковать, с дочерью-то все это гораздо сложнее, это чужую девицу зачем жалеть, пусть подстилкой сынку послужит, а родная дочь для такой роли — упаси бог. И еще интересно: на которой уже по счету свадьбе родного братика она выступает? Не на первой, наверное, — уж очень хорошо говорит, наизусть выучила.
Замечательная речь получила горячую поддержку, поэтому — «горько!». Отчего же нет? Пожалуйста! Это приятно даже. Чего тут бояться? А на обратном пути, размыкая объятия, словно случайно прихватить Славкину рюмку, чтобы промочить пересохшие уста. Никто и не заметит ничего, а если заметит, то все равно вмешаться не успеет.
Ну вот и славно!
Алик Пронькин появился — мальчик смелый, лукавый, проворный. Это, конечно, он около стеклянных дверей прикуривал. А вы думали, что он просто так проходил?
Алик Пронькин не спеша размещается за свободным столиком поодаль, лениво и доброжелательно, как и все прочие в этом зале, пялится на несомненную (для них), достойную свадьбу — вот как, оказывается, венчают своих детей советские люди. Что и говорить, невеста хороша. А этот высокий седой мужчина, сидящий от нее слева, это, вероятно, отец жениха? А ее маман около жениха сидит? Тоже достойная женщина. (Нет, к сожалению, Алла Константиновна дома, в Магадане, у них там уже одиннадцатый час, — достоинства «Потерянного рая» с Лампионом обсуждает. Хотя почему — потерянного? Им теперь обретенного надолго пересчитывать хватит. Значит, «Остров сокровищ» перечитывают.)
Публика в зале, несомненно, зарубежная и не очень молодая. Больше всего пожилых ярко одетых теток, эти, конечно, любопытствуют.
Так что ты, Антошкина, в грязь лицом не ударь: на Бирюков тебя вся Европа (люксовый народ, кого попало в «Метрополь» не пустят), а может, и Америка смотрит. Правильно, Зина, нечего время тратить на перечисление внешних достоинств — они неоспоримы. Поговорим о характере: твердости, уверенности в себе, незаурядной самостоятельности. Только не очень сильно на это налегай, вспугнешь, сейчас они недоеденную закуску начнут в салфетки заворачивать, чтобы скорее смотаться. «Москва роднится с Магаданом» — неплохо. Но больше Магадан упоминать не стоит — ввиду наличия окружения, хотя по-русски они, конечно, ни бельмеса не понимают. Им ведь и «горько!» не растолкуешь. Или у них тоже есть такая хохмочка?
Ну вот, мой прекрасный и ласковый зверь, сейчас мы с тобой расставаться будем. Ты, конечно, ни в чем не виноват. Разве что в том, что не зверь еще, а зверенок. Но ведь и не будешь им никогда, если мама — амазонка, она, тоже прекрасная и яростная, всю жизнь будет воевать за тебя, прокладывать тебе дорогу, как танк. Что с нее взять, если она не может иначе? Ну так чао, бамбино? Чао-какао!
Нина встает из-за стола и делает знак Пронькину. Он тоже поднимается, хотя и смотрит на нее с недоумением. И все тоже еще ничего не понимают, но и тревоги пока никакой нет — может, невесте в дамскую комнату понадобилось: набежавшую слезу уронить (только с чего бы, если все так прекрасно?), или косметику поправить, или элементарно позобать (только где она сигарету спрятала, ведь на ней не платье, а кисея одна, сквозь которую почти все видно, ничего не спрячешь). Сейчас, голубчики, узнаете.