– Вы не думайте, Игорь, что я из-за денег... Да и не так много там было. Мне жалко фотографию – это первая, когда Женечка родился, мы там втроём. Дура, что носила в кошельке, знаю. Мы тогда были очень счастливы... – и она запоздало всхлипнула, жалея то ли о прошедшем счастье, то ли о его материальном подтверждении. – Спасибо вам.
Через несколько дней на экране мобильного у Игоря высветилось "Катерина" и начались их странные отношения. Пожалуй, странные только для него: приятельство, дружба? Ну, допустим, дружить, как Игорь понял ещё со школы, он не умел. И особенно с противоположным полом: он и не знал, как это делается. Они ходили в кино, ели мороженое в кафе, много гуляли. Что это значило для него? Игорь не задумывался – она звонила, и если он мог, то приезжал к условленному месту. Что это значило для Катерины: весёлая и простая, старше его на десять лет, муж, двое детей – его не интересовало. Он вообще о ней, как о женщине, практически не думал. Они вместе куда-то ходили, о чём-то всё время разговаривали: она, болтая без умолку, смеялась и висла на его руке, от него же требовалось просто поддакивать или утвердительно кивать в нужных местах. Домой, проводив Катерину, Игорь обычно приезжал усталый, выжатый, как лимон. И всякий раз обещал себе, что больше никуда с ней не пойдёт. Но видя её имя на телефоне, он вздыхал и отвечал: "Да". Кино, кафешки, парки, набережная – всему, что не предлагала Катерина, было покорное – "да".
"Как она всё успевает? У неё же дети, да и муж имеется..." – нет-нет, да и приходило Игорю на ум. Но она успевала, да так, что со временем стала приезжать к нему домой. Не часто – один-два раза в неделю: готовила, прибиралась и ублажала его, окутывала своим тяжёлым веснушчатым телом. "Она просто завела себе ещё одного ребёнка" – иногда думал Игорь, но чаще не думал совсем. Его всё устраивало. Не то чтобы он не умел готовить или не хотел убираться в своих отдельных однокомнатных метрах... но сама собой появлялась готовая еда, квартира после отъезда Катерины без усилий становилась "как новая", и секс... – это было удобно, не обременять себя. Женщина и не обременяла. Похоже, эта связь устраивала и её. Казалось, что и Катерининого мужа тоже. Когда любовница приезжала к Игорю, то вела себя совершенно спокойно: не дёргалась, не волновалась и домой особенно не спешила. Несколько раз он слышал, как она разговаривала с мужем: ласково сообщила, когда будет дома, не забыв поинтересоваться при этом, как прошёл его день. Игорь был уверен, что "милый" всё знает и про свою жену и даже про него – Игоря.
Как-то рано утром – Игорь ещё не успел закончить завтрак, раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, он открыл, рассудив, что для грабителей время слишком уж экстравагантное.
За дверью – бритый налысо толстяк, растерянный какой-то, смущённый:
– Катюша просила забрать её пальто. Зима скоро, почистить надо... – он чуднό сдвинул в сторону рот, и стало казаться, что губы отдельно от хозяина пытаются улыбнуться.
Оторопевший Игорь на деревянных ногах дошёл до шкафа, вынул оставленный женщиной ещё летом огромный чемодан и вынес его в прихожую.
– Это ваш? – толстяк радостно кивнул. – Может, тогда весь и заберёте? – толстяк снова кивнул, не преставая улыбаться.
– Почистить надо... Спасибо вам, – мужчина энергично пожал руку Игоря, когда брал из неё чемодан. – Спасибо вам.
– Пожа... Вы извините, меня... я даже... – толстяк в ответ махнул рукой, обрывая потуги Игоря извиниться? оправдаться? просто быть вежливым?... да он и сам не знал, что хотел сказать.
– Нормально всё, она приболела немного. Нормально всё... – и он как-то смешно утопал по лестнице вниз.
Вся эта ситуация, а особенно клетчатый необъёмный чемодан – качаясь в чужой руке и шаркающий по каждой следующей ступеньке, – словно делали их двоих героями гротескного театрального представления – Муж и любовник. Второе действующее лицо этой комедии ("Второстепенное лицо" – уточнил он сам себе) ещё долго стояло на пороге своей квартиры, не решаясь закрыть дверь. Игорю было жалко этого мужичка, повторявшего чуть ли не все свои реплики дважды, будто бы кроме них, заученных во время долгих предварительных репетиций он и не знал, что сказать. "Волнуется, наверное? Прийти в дом к любовнику своей жены и... так..." – Игорь запутался, не понимал, то ли этот самый муж совершил что-то вроде подвига или наоборот, повёл себя, как обычный подкаблучник. Одно Игорь знал точно – сам бы он никогда не пошёл вот так, в дом к любовнику, к тому, кто отнял любимого человека, сломал семью. Унизительно? Страшно? Горько? Что? Как смириться с тем, что тебе предпочли другого, а ты это позволил и почти одобрил? От этих мыслей веяло могильным холодом: как можно жить с этим? Смог бы он, Игорь, делить свою любовь с другим? Его передёрнуло от такой перспективы. "А ведь он любит её, мужик этот смешной..."
– Катя, а что это сегодня такое было? – он всё-таки не выдержал и вечером позвонил любовнице.
– Игоряша, я тут с температурой, грипп, наверное... Толик себя вежливо вёл? Всё в порядке?
– Всё в большом порядке, просто в огромном! – Игорь нажал отбой. Пошёл в спальню, залез в шкаф и, выудив самый огромный свитер, который обидно растянулся при последней стирке (руки всё не доходили его выкинуть) и с каким-то остервенением натянул его. От всей этой истории его знобило.
Они продолжали встречаться, но гораздо реже: Катерина заглядывала теперь к нему не больше двух раз в месяц. Привозила еду в лоточках, убирала квартиру, потом дежурно, будто выполняя следующий пункт в списке намеченных дел, принимала его в себя, раскинувшись под ним и звучно охая от каждого его толчка. Когда всё заканчивалось, она тут же вскакивала, одевалась и, чмокнув в нос: "Лежи, лежи, я сама...", – уезжала.
Они столкнулись в метро. Как это обычно бывает в красивых женских романах, в милых обложках пастельных цветов – неожиданно и совершенно случайно. Игорь стоял на ступенях эскалатора: впереди, ниже на два человека, замер парень в серой ветровке. От нечего делать Игорь стал разглядывать чёрный необычный принт на его спине – похож на что-то китайское или японское: точки, чёрточки, закорючки. А может это был какой-то ведический символ. Наскучило... Взгляд пополз дальше: недалеко от "ведического японца" стоял другой парень: "Стрижка красивая... Если я так постригусь, то буду похож на поганку с обвислой шляпкой. Почему у других получается красиво?"
Ему всегда нравилась такая стрижка – "шапочкой". Он так и сказал однажды в парикмахерском салоне, куда зашёл постричься. Место было пафосное (чёрт дёрнул идти именно туда – денег в кармане практически не было!) и мастер чрезмерно показушных голубых кровей также чрезмерно долго и показушно моргал накрашенными глазами, всячески демонстрируя неуместность таких плебейских выражений в их высококлассном заведении:
– Как вы сказали, простите? Шапочкой? – он чуть не губы кривил, переспрашивая.
Игорь готов был провалиться сквозь землю от стыда, но взял себя в руки:
– Давайте так: вы, как мастер, который разбирается лучше меня, простого смертного, сами подберёте мне стрижку, которая мне, безусловно, понравится, и я уйду от вас в прекрасном настроении, значительно... – он сделал паузу и поднял вверх палец, не сводя глаз с профессионально накрашенного личика фальшивого гея ("Юродствуешь, натурал? На имидж салона ведь работает, чертяка!") – значительно лучшем, нежели сейчас. Идёт?
Парень теперь уже завис по-настоящему. "Ты думаешь, мне легко так разговаривать?.. – жаловался молоденькому стилисту про себя Игорь. – Впрочем, нет, теперь – легко, но сколько сил и времени было положено на это. А денег? Даже и не знаю, как благодарить эту выскочку Колыванову с её ненормальным рвением к обучению персонала: понял, что эти занятия не только в работе помогают... Так что не надо так усердно глазками своими моргать, а то тушь осыплется. Работай!"