– Ну, давай свою щётку, – Игорь снова осмотрел свои брюки. – Попробую отчистить.
– Пошли в туалет, её намочить надо. Папа всегда так делает.
Игорь кивнул и теперь уже он еле поспевал за запыхавшимся, но не сбавляющим шаг Данилом.
В туалете никого не было, весь народ околачивался в столовке. Сегодня был тот единственный на неделе счастливый для желудка день – день оладушек со сгущёнкой, а их ели чуть ли не все в школе. Пока Игорь соображал, как он будет сейчас управляться с этим волосатым приспособлением для чистки – ни разу не доводилось ей пользоваться, Данил открыл кран, быстро провёл под струёй воды небольшой одёжной щёткой, стряхнул лишнюю воду, и, опустившись, на колени перед застывшим Игорем, быстрыми движениями стал смахивать коричневые пятна.
– Ты... зачем... я сам могу, – Игорь растерялся: он стоял столбом, чувствуя мягкие, почти массажные движения щетинок у своих колен. Было приятно. Но видеть светлую макушку Данила у своих ног, это было... это было странно. Неожиданно Игорь почувствовал, что краснеет: впервые его воспитанная змейка внезапно покинула своё привычное место и заструилась ниже. Стало не просто тепло, а горячо. Он опять схватился за живот, пытаясь как-то задержать её, заставить не двигаться. Но вертлявая змейка не желал слушаться.
Данил тем временем закончил: он опустил щётку и несколько раз провёл по штанинам другой рукой, снимая оставшуюся влагу с ткани. Поднял голову вверх:
– Ну как? Нормально?
Игорь заморожено застыл, не зная, что говорить и что делать. Сейчас, как минуту назад в школьном коридоре, Данил смотрел на него снизу вверх, правда, теперь, он и правда был гораздо ниже и его поза... Всё неправильно. Не так. Надо было посмотреть на то, что получилось с брюками, но Игорь не мог себя заставить отвести взгляд от вопросительного лица одноклассника. Да ещё и этот неугомонный живой шнурок совсем взбесился – выписывал такие круги в паху, что захотелось отлить. Может он тогда успокоится? Мальчик приподнял рюкзак и неуклюже выставил его перед собой – так открыто стоять на виду, чувствуя стыдные шевеления в брюках было невыносимо.
– Спасибо. Хорошо получилось, – Игорь чуть не перепрыгнул через продолжавшего сидеть на полу Данилу и выбежал из туалета.
– Но ты даже не посмотрел!.. – неслось ему вслед.
Перемахивая сразу через две ступеньки, Игорь мчался в столовую, готовясь к уже привычному Ромкиному нытью из-за своего опоздания. "Чистильщик нашёлся на мою голову!" – он всё ещё чувствовал мешающее ему шевеление в паху. Где-то вдалеке, невнятным пунктиром памяти проступало ощущение уже испытанного, точно такого же... Словно всё это уже было: ждущие глаза напротив, на тебя, снизу-вверх и что-то тёплое, родное поднимающееся изнутри... С чего бы? "Есть хочу!"
Оладушки! Игорь затормозил перед самой столовой, наклонился – как брюки выглядят теперь он, собственно, и не видел. Наскоро оценив работу Данила "на отлично" – старшеклассники, толпой выходившие из распахнутой двери ему навстречу, мешали сделать это обстоятельно, – он влетел внутрь. Ромкино лицо не предвещало ничего хорошего. "Сейчас главное, начать есть, до того, как он успеет открыть рот, а потом уж пусть мозг выносит сколько влезет!" – подумал Игорь, плюхнувшись с разбега на соседний с другом стул.
– Ну и где ты столько времени таскался? – Ромка был не так раздражён, как ожидалось. "Может, наелся и подобрел?"
– Брюки в туалете оттирал. Дома убьют!
– Нормальные у тебя брюки, хватит врать!
Ромка делал сразу два дела: и возмущался, и пытался утащить с чужой тарелки, временно оставленный без присмотра кусок блинчика, за что тут же огрёб – получив болезненный пинок по ноге под столом.
– Я бы ещё таких штук сто поел. Мать так не умеет, столько раз просил её, – плаксиво ныл Ромка, отводя глаза от тарелки друга и потирая пострадавшую конечность.
– Поэтому они и нормальные, что оттёр, пошли, "поедатель блинчиков", сейчас звонок будет, – Игорь засунул последний кусочек в рот, собрал остатки сгущёнки с тарелки пальцем, облизал его и встал. Так быстро он ещё не ел.
Алгебра. На доске выстроились ряды примеров с расписанными тут же решениями.
– Сейча-а-ас– вы– всё– перепи-и-ишите– се-бе– в тетра-а-адь, – чуть не по слогам менторски медленно выговаривала математичка. – Это мы с вами уже проходи-и-или, поэтому вопросов быть не должно-о-о. Я правильно говорю, Иванченко? Завтра, напоминаю, контро-о-ольная по точно таким же зада-а-аниям. Реша-а-ающая для некоторых. Да, Сидоров? Будьте внимательны, когда переписываете, – похожая на маленькую тумбочку учительница неспешно ходила между рядов.
– Вот-вот, опять, смотри... – Ромка толкнул его ногой под партой, – он опять смотрел.
– Отстань, – зашипел Игорь, – дай списать нормально. У меня оценка решается – Гариловна не выставила, ждёт, как контрольную напишу.
– Сам же спрашивал, придурок!
– Ну что, что-о тебе, – Игорь раздражённо повернулся к соседу. – Ну, где?
– Опоздал, раньше надо было... – Ромка обиженно отодвинулся.
– Ладно, может ещё посмотрит. Я буду следить, не бесись только.
Игорь и правда несколько раз до конца урока бросал взгляд на Данила. Он сидел на первой парте, по диагонали от них с Ромкой, на соседнем ряду. Место у Игоря было очень удобным для наблюдения – вроде и на доску смотришь, а в то же время можно и Данила из вида не упускать. Аня сидела как раз перед ними – Ромка не раз тыкал то ручкой, то линейкой в её спину, – так что траекторию влюблённого взора можно было хорошо проследить. Но ничего интересного Игорь не увидел, один раз Данил и правда повернулся, но поймав его взгляд и улыбнувшись, вновь отвернулся к доске. Игорь тоже улыбнулся, почему-то вспомнив мягкие касания щётки о свои колени. Уже успокоившаяся змейка снова подняла голову в его животе...
– Ну, что, теперь видел? – не смог смолчать Ромка, когда урок подошёл к концу.
– Нет, он больше не поворачивался.
– Да поворачивался он, ты просто опять всё пропустил! Он даже ей улыбнулся. Я вот что не понимаю, чего это он так запросто лыбится ей – Анька что, спокойно на это реагирует, кошка мартовская? Разрешает, что ли? Но ему всё равно ничего не обломится – ни рожи, ни кожи.
– Какая?
– Что какая?
– Ну, ты сказал "кошка...
– Мартовская? А-а-а... ну это... короче, слыхал, как кошки весной по ночам орут на улице? Так вот это они трахаться хотят и зовут к себе всех желающих. Мне отец недавно рассказал, когда под нашими окнами одна такая визжала – я думал, что её кто-то живьём жрёт. Вот он и объяснил мне про... как его там... инстинкт какой-то там у животных. А ты не знал?
У Игоря от обилия информации закружилась голова: «трахаться», «кошки», «все желающие». Он тоже нередко слышал и вечером, и на рассвете эти душераздирающие вопли, но кроме того, что хвостатые в драке делят территорию, ему ничего в голову не приходило. Но сейчас он думал не о том – не о кошках и их инстинктах: "Анька может тоже хочет, чтобы её... трахали? Вот и ведёт себя так: улыбочки принимает от разных... весна всё-таки". Стало противно, даже замутило слегка. Больше он не следил за взглядами Данила – Аня как-то вдруг стала ему неприятна.