К концу года, когда экзамены были всё ближе и ближе, и учителя только и делали, что заставляли писать бесконечные пробники и стращали... стращали... Ромка стал мрачнеть день ото дня. Игорь понял, что что-то изменилось, когда обычно суетливый и разговорчивый "поедатель блинчиков" за день произносил не больше пары слов и, если не выгоняли учителя, то все перемены подряд просиживал в кабинетах. С Игорем он пусть сухо, а бывало и странно язвительно, но как-то общался, а вот с Данилом почти не разговаривал. Всё реже и реже гулял с ними, особенно резко отказывался, если Данил звал куда-то. Игорь замечал, как часто Ромка с непонятной задумчивостью смотрит на светловолосого третьего в их компании. Сам же Игорь был счастлив. Он перестал дёргаться, перестал оценивать себя со стороны – он просто жил. Ему всё нравилось теперь. Ну, если не брать в расчёт предстоящие экзамены.
– А ты был прав... – в один из дней, когда солнце уже совсем по-летнему припекало и ничего не хотелось делать, Игорь расслаблено лежал на парте и, совершенно не интересуясь доской и учителем, рассматривал всё вокруг: мебель, лампы под потолком, одноклассников, деревья с распустившимися почками на улице, свою новую гелевую ручку (к экзамену прикупил), спину Ани погипнотизировал по старой привычке. – Данил действительно влюблён в Аньку, он теперь и сидит вполоборота, чтобы всё время видеть её.
– Что? – Ромка в эту минуту силился понять так и не давшуюся ему ещё в третьей четверти геометрическую прогрессию: математичка не теряла надежды за последнюю неделю наверстать с классом упущенное. – Кто?.. Данил?.. – наконец, поняв, что ему говорят, он так громко расхохотался, параллельно грохнувшись всем телом на парту, что подскочившая от неожиданности математичка выгнала его в ту же секунду, крича так, что позвякивали стёкла в окнах.
– Ты сегодня какой-то буйный. Что я такого сказал? – Игорь после урока подошёл к выставленному из класса другу.
Только что прозвенел звонок. Коридоры постепенно заполнялись учениками. Игорь не стал ждать, пока соберётся Данил и вышел из класса одним из первых. Ромка, нахохлившись, сидел на полу, сразу около двери в кабинет. Не глядя он выхватил из рук друга свою сумку, которую тот ему вынес, поднялся и быстрым шагом стал удаляться, процедив сквозь зубы:
– Да пошёл ты, Гарик!
– Ром, подожди! Что случилось-то? Ты куда?
С этого дня Ромка стал открыто избегать как Данила, так и Игоря. Он пересел на последнюю пустовавшую в их ряду парту и, казалось, даже забыл, что был знаком с ними. Игорь делал попытки поговорить, но Ромка смотрел сквозь него и тот отступался.
К концу одиннадцатого класса Игорь настолько близко сошёлся с Данилом, что считал его чуть ли не братом. Однажды за ужином дядя Сёма сказал:
– Ты, Игорь, смотри, таких друзей люди всю жизнь хотят найти. Не каждому везёт, как тебе. Он – настоящий, не скурвится, не предаст.
Отчим на прошлой неделе принёс своему пасынку и его друзьям три билета на тренировочный футбольный матч, но когда Игорь, растерявшись, начал что-то невразумительное мямлить: "Ромка... он... у него... Он вряд ли сможет... " – махнул рукой и пошёл третьим.
Они провели почти весь день вместе: стадион, после – тир в парке недалеко от дома, потом дядя Сёма повёл их в кафе – к концу дня они умирали от голода. Игорь поначалу стеснялся отчима: как он будет себя вести, о чём с ними разговаривать, не заведёт ли, воспользовавшись случаем, как любой взрослый какую-нибудь воспитательную беседу. (На весенних каникулах они всем классом ездили на экскурсию, так сопровождавшие их двое родителей всласть начитались им нотаций.) Поэтому он с затаённым страхом прислушивался к словам отчима, к ответным репликам Данила, но, к счастью, ничего постыдного в поведении маминого мужа он не узрел: нелепых вопросов не задавал, поучением не занимался. Зато Игорь заметил, как внимательно дядя Сёма слушал его друга, смотрел на него, словно изучая. И вот теперь, эти слова...
– Семён, не при ребёнке, прошу тебя. Твой жаргон... – женщина осуждающе покачала головой и положила свою руку мужу на плечо.
С того вечера, после слов отчима, Игорь осмелел и попросил разрешения остаться Даниле у него с ночёвкой. Мама посмеялась, обозвала их попугаями-неразлучниками и разрешила, но напоследок, видно, решив, что научилась шутить не хуже дяди Сёмы, ни к месту брякнула:
– Значит, будет пижамная вечеринка? – глядя на вытянувшееся непонимающее лицо сына добавила уже своим обычным голосом. – После полуночи, чтобы – ни звука!
Они с Данилом ещё много раз оставались друг у друга. Или болтали полночи, или зависали в Counter-Strike: ругались возмущённым шёпотом и задушено вскрикивали в особо напряжённые моменты. Бывало, что ни играть, ни разговаривать не хотелось, тогда они, лёжа в темноте, подолгу молчали. Тишина их совсем не напрягала. Но как бы не складывались эти совместные ночёвки, поспать им удавалось каждый раз от силы часа четыре.
Без Ромки (как не совестно Игорю было в этом себе признаваться) их дружба стала глубже, сделав по-настоящему близкими людьми: им было хорошо друг с другом. Рядом с Данилом Игорь плавился от необъяснимого ощущения счастья и покоя. Он всё время чувствовал на себе заботливый взгляд друга, ощущал его поддержку: уверенности в себе, просто излучаемой одним, теперь хватало и на другого.
Ромка всё также продолжал их игнорировать. В один из дней, поймав полный непонятно откуда взявшегося презрения взгляд бывшего друга, Игорь решил поговорить с ним ещё раз. Сказав Данилу, чтобы он один шёл домой, сам сел у спортивного зала – Ромка после уроков три раза в неделю занимался в школе лёгкой атлетикой.
– Ром, подожди, я ждал тебя...
– И зачем это, интересно? И где твой верный пёс? – взмыленный, тяжело дышащий он вышел из дверей спортзала, остановился и, ухмыляясь, смотрел на Игоря.
– Пёс? Слушай, Ром, может, хватит? – Игорь начинал злиться. – Тебе не надоело? Ты можешь мне сказать, что с тобой случилось?
– Со мной? Это ты мне скажи, что с тобой случилось, с каких пор ты педиком заделался? – прозвучало визгливо, злым фальцетом.
Школа пустела – близился вечер, эхо отразило страшное слово, размножило его тысячекратно, закружило, разнесло по коридорам, этажам. Ромка развернулся и двинулся к лестнице.
– Ты!.. Ты!.. – Игорь выпучил глаза, от шока он не мог ни связно говорить, ни, казалось, дышать. Сидя на полу, он хватал воздух открытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег.
– Га-а-арик-к... – обречённо и зло взревел Ромка, уже дошедший до ступенек. Он размахнулся и швырнул вниз свою сумку, она покатилась кубарем и, ударившись о противоположную стену, остановилась. Повернулся к Игорю – гнев ушёл, уступив место усталому разочарованию. – Ты... значит... Я понял. Значит, он так и не сказал тебе ничего? А ты сам не догадался? Какой же ты тупой, Гарик! – Ромка вернулся от лестницы к Игорю и сел на пол, но не рядом с ним, а – напротив, под стендами со спортивными достижениями школы.
– Ты ненормальный? Совсем рехнулся со своим спортом? – дар речи вернулся, Игорь вскочил с места и, подлетев к Ромке, замер в шаге.
Ромка потянулся вперёд и сильно дёрнул Игоря за тоненькую водолазку на себя – "сядь". Тот больно ударился о пол коленкой, когда "садился", а попросту упал прямо там, где стоял.
– Я не сказал никому, ты не ссы. Ты же не стал трепать, что я влюблён в Аньку... как последний идиот, каждый взгляд её ловил, каждый поворот головы – на кого она смотрит: вдруг, на меня?..