Ночью Сорок Третьего пару раз будили. Ицуко спрашивал о здоровье. Когда спал жар, стало понятно, что никакого отравления нет и Сорок Третий спокойно уснул до самого утра.
Утром жена Ицуко вела себя иначе. Смотрела добрее, проявляла некоторого рода заботу, поменяла повязку на плече парня и вместо листов намазала какой-то вонючей мазью сверху по ране. Когда они уходили, то она сказала ему «спасибо». Очевидно, Ицуко ночью рассказал ей о том, что произошло у реки. Сорок Третий улыбнулся и кивнул.
Они снова шли по улицам города. Снова прохожие кивали Ицуко.
— Кем ты работаешь? — спросил Сорок Третий. — Вряд ли тебя здесь все знают по имени. Это огромный город. Не такой как те, в которые я видел раньше. Так что, по твоему внешнему виду они определили кто ты. И кто же ты, Ицуко?
Драйтл улыбнулся, кивая очередному прохожему.
— Хранитель, смотритель. Называй, как хочешь. Еще я алхимист. Для моего народа это страшная редкость. Если ты алхимист, то ты уже пользуешься определенным положением в обществе. Наши алхимисты не работают в других странах, как это делают ваши. Мы все силы направляем на то, чтобы наша страна процветала изнутри. Строим дороги, мосты, дома, целые города.
— И столбы. — добавил Сорок Третий.
— Да. Столбы тоже.
Глядя на эти чистые красивые улицы, улыбающихся прохожих, десятки разнообразных лавочек, вывески которых висели на первых этажах домов, Сорок Третий осознал одну истину. Это не они дикие. Это он дикий. И те столбы действительно разделяли цивилизованный мир и страшно отставший первобытный. Их мир и его мир. Драйтлы на его родине радовались тем столбам, говоря, что за них дикие не заходят. Они видели в этих столбах черту, за которой чувствовали себя в безопасности. Эта черта была совсем для другого. Для этих драйтлов. Чтобы отделить их от того общества, что жило на болотах. Того общества, частью которого он еще недавно был сам. Сорок Третий потер лицо. Жука соболезнующе заурчала.
— Это мы дикие, да? — спросил парень.
— Я этого не говорил.
— Такт. Воспитание. Понимаю. — уныло сказал Сорок Третий.
И снова Жука одобрительно заурчала. Выходить из города парню совсем не хотелось. Он запомнил для себя некоторые места, чтобы позже иметь возможность нарисовать этот красивый город. Фонарные столбы, мальчик с палкой, который их зажигает, выходя из ночной темноты. Высокие ступени дома Ицуко. Красивые арки, декоративные мосты.
— Знаешь, тебе еще кое-что нужно увидеть. Пошли.
Они повернули за угол и прошли еще минут пять по городу. До большого красивого здания. Как и все остальные. На входе стоял драйтл. Увидев Ицуко, он поклонился и отошел в сторону. Они беспрепятственно прошли внутрь. Ступени уходили вниз. Сорок Третий уже догадался, что это будет за зал. Наподобие такого он видел в полиоте. С величественными изображениями. Он не ошибся. В зале, где они стояли, находилось около пятидесяти драйтлов. Все они рассматривали картину и о чем-то шептались. Сорок Третий не стал исключением. Он пялился во все глаза. Как и ожидалось, на картине изображалась военная баталия. Синелицые амалионы сражались бок о бок с какими-то чудищами. Четырехрукими монстрами с ужасными головами. Человеки и драйтлы стояли общим фронтом. Творящие выделялись и среди одних, и среди других. Синие молнии, щиты, мечи. Их было невозможно пропустить. На самом видно месте находился он. Первый Алхимист. Тот, который по легендам и основал здесь первое поселение. Сильный, высокий, с черным мечом на бедре. Его руки были разведены в стороны и каждую ладошку закрывал черный сгусток, в который втягивался свет. Эта часть картины, нарисованная красками, получилась особенно красивой. Минут через пять, когда парень достаточно хорошо рассмотрел основные моменты, он начал искать что-то глазами. Ицуко хмыкнул.
— Вон он там. Справа стоит, посреди трупов.
Действительно. Эту часть картины Сорок Третий так пристально не рассматривал. Там не велись боевые действия, не было на заднем фоне никаких крепостей или городов. Небольшая поляна, густо усеянная трупами. Признаться, он не сразу заметил, что там кто-то стоит. И это был Максуд. Сомнений быть не может. Опушенная голова, спрятавшая его взгляд. Два меча уперлись остриями в землю. Оба они были немного заведены за спину расставленными руками. Ни единой живой души вокруг него. У Сорок Третьего по спине мурашки пробежали. Он еще какое-то время смотрел на Максуда.