Сегодня учитель немного задержался. Он пришел запыхавшимся. На стол он бросил стопку книг с красными обложками и тяжело плюхнулся на стул. Он вытер пот с лица и отдышался. Класс сидел молча.
— Все. Пока с общими предметами покончено. Вы еще будете изучать математику, физику и химию. И будете это изучать до конца своего обучения. Но с сегодняшнего дня… — он сделал паузу. — Мы будем изучать то, к чему вы так надеялись приступить с самого первого дня обучения. Мы начинаем изучать алхимию.
Сорок Третий весь светился от счастья. И уши смеялись. Он не знал, как восприняли новость его сверстники. Ему было плевать. Алхимия! Вот она! Лежит в красной книге и ждет его!
— Берем свои карандаши. Листиков сегодня вам понадобиться намного больше.
Учитель достал из ящика стола стопку белых листов и бросил их на первый стол перед Сорок Третьим.
— Раздай по десять.
Сорок Третий поделил пачку приблизительно на три части. Две отдал соседям слева и справа. Каждый из них отсчитывал по десять листочков и комплектом передавал назад. Пока они считали и передавали, Барнабас продолжал:
— Основа алхимии — это алхимические круги. Пиктограммы. Руны. Символы. Как, угодно. С помощью них алхимист и делает чудо, как говорят драйтлы. Или алхимию, как говорим мы. Этих пиктограмм есть большое множество. Тысячи. Большинство из них вы должны будете научиться воспроизводить с закрытыми глазами. И это вовсе не фигура речи. — он умолк. — Вы на самом деле будете воспроизводить их с поразительной точностью у себя в мозгу. Без этого вы не станете алхимистами.
По спине Сорок Третье прошли мурашки. Листки он считал в каком-то тумане. Ему так и хотелось закричать от радости. Скоро он станет великим воином.
Когда все уже сидели с карандашами в руках напротив белых листиков, Барнабас принялся раздавать книги.
— Самое важное умение алхимиста. То, без чего нет самой алхимии. То, чем мы с вами будем заниматься все это время до конца года. — Барнабас выдержал неприлично долгую паузу. — Рисование.
Сорок Третий шумно выдохнул и охнул. Учитель не обратил на это внимания.
— Именно с рисования начинается алхимист. Нет ничего важнее рисования. Поэтому эти книги — для вас. Открываем на третьей странице. Как мы видим, страница слева и страница справа одинаковые. Там два рисунка. Изображен на них ежик. С яблоком у себя на спине. Сегодня целый день будем учиться рисовать ежа. Кладем листики сверху на рисунок и обводим. Не спешить. Обводить нужно очень легко, по несколько раз подряд прорисовывая линии, чтобы ваши руки привыкли к рисунку.
Сорок Третий безразлично посмотрел на рисунки. Два ежа. Они выполнены были нарочито размашисто с закруглением везде, где это уместно и, где нет. Иголки были слишком остры, яблоко было слишком круглое. Неестественно круглое. И глаза, и нос, и пятна, и щеки. А еще составитель книги ошибся. Или Барнабас ошибся, говоря, что рисунки одинаковые. Он перевернул пару страниц вперед. Круглые зайцы, круглые медведи, справа и слева не одинаковые рисунки. Отличия у них были. Каждый рисунок был одного и того же масштаба. Линии закруглений максимально одинаковы на всех рисунках. Это сразу бросалось в глаза. Сорок Третий еще пролистал книгу вперед. Да, везде закругления приблизительно одинакового радиуса. Голова лисицы была так же закруглена, как и тело ежика, как корзинка медведя и имели такой же радиус, как и солнце на последней странице.
— Что скажешь?
Сорок Третий рассматривал книгу, пока его локтем не толкнул Шестнадцатый. Сорок Третий ошеломленно посмотрел по сторонам и увидел поднятые брови учителя и стремительный взгляд, направленный прямо на него. Что он там говорил?
— Рисунки какие-то детские. Все скругленные окружностями одинакового радиуса. Все рисунки справа отличаются от рисунков слева…
— Чем? — перебил его одногруппник.
— И правда, чем, а, Двадцать Седьмой? — переспросил у него Барнабас. — Попахивает… чем же это попахивает? А, точно, твоим наказанием попахивает!
Двадцать седьмой опустил голову и смотрел к себе в книгу.
— Итак, берем листы, прикладываем к книге и обводим. Ты, — обратился учитель к Сорок Третьему. — не обводишь. Рисуешь. Понял?
Сорок Третий кивнул и принялся переносить рисунок на свой лист. Когда он закончил, то Барнабас взял книгу и приложил сверху рисунок ученика. Все контуры совпали идеально. Учитель с книгой и листиком прошел к окну и стал так, чтобы солнечный свет максимально осветил книгу. Некоторое время он изучал рисунок. Потом отдал книгу ученику, не проронив и слова.