Когда они компанией дошли до дома, то первой пропустили Жазэль. Она вошла и сделала пару шагов в дом. Потом обернулась. За ней никто не пошел. Она хотела что-то сказать, но решила, что лучше их оставить самих. В комнате все укрыла темнота и надо было двигаться осторожно, чтобы не нарушить полнейшую тишину, царившую в доме. Жазэль улыбнулась и прокралась мимо спящей Эйр.
— Твой принц заходил.
Жазэль вскрикнула и подпрыгнула. Эйр недовольно пробормотала несколько ругательств и перевернулась на другой бок. Клерк подождала, пока сердце начало стучаться всего-то в десять раз громче, а не в двадцать, и принялась переодеваться, чтобы лечь спать. Расстелила постель и закрыла глаза прежде, чем голова коснулась подушки.
— Он сказал, что позже зайдет.
Жазэль дернулась, как подорванная.
— А раньше не могла сказать? — прошептала девушка.
Эйр хмыкнула и снова перевернулась на другой бок. Жазэль принялась одеваться. Легкое поскребывание в окне она приняла за условный знак и выскочила на улицу, даже не успев обуться.
— Какая она?
— Кто? — не понял Максуд.
Сандрин шла под руку с воином. Они прогуливались четвертым рубежом. Потом обязательно дойдут до пятого. И пойдут выше, прямиком на смотровую площадку. С ней у Сандрин связаны хорошие воспоминания. Она любила там бывать. Конечно, Творящим не стоит выдавать такие сведения никому. Даже не стоит делать так, чтобы кто-то мог догадаться об их увлечениях или привычках. Вообще, иметь привычку для Творящих — это непозволительная роскошь. Но с Максудом она чувствовала себя иначе. Совсем не так, как с остальными. Поначалу ей было сложно снимать с себя каменную маску, как называла ее Делорис. Но постепенно она привыкала.
— Амайанта.
Максуд нахмурился, за что сразу получил локтем в ребра. Они договорились, что за каждую его попытку нахмуриться, он будет подвержен физическому наказанию. Ну как договорились, Сандрин сама договорилась, а Максуда поставила в известность. Конечно, это касалось только того периода времени, что они проводили вдвоем.
— Что ты имеешь в виду?
— А что имеют в виду, когда спрашивают о человеке, какой он? — Сандрин начинала злиться.
Она быстро поняла свою оплошность на счет того, что использовала в своих пояснениях слово «человек». Вряд ли его можно было применить к Амайанте.
— Ты имеешь в виду, как она выглядит? Или что она из себя представляет?
— Ой, зануда. — гнусавым голосом произнесла девушка в золоте. — Ты должен рассказывать обо мне так, чтобы она чувствовала мой запах, чтобы ее глаза лопнули от ярких и насыщенных цветов, чтобы ее голова закружилась и покатилась по улице от понимания того, насколько я прекрасна. Она должна раболепеть передо мной, принося мне все больше и больше жертв.
— Айя, мы уже говорили на счет жертв.
— Ну ты не хочешь, чего другим не давать? Ты спроси, может она и не против. Я по глазам вижу, что не против. Только не начинай это свое «убийство никогда не приносило пользы… бла-бла-бла».
— Что она говорит? — Сандрин чуть сжала руку Максуда, обращая на себя внимание.
— Она, как обычный человек. Требует внимания к себе.
Они дошли до ворот на пятый рубеж. Два солдата и не думали преграждать им путь.
— Ну, так ты ответишь? — Творящая очень хотела услышать, что скажет Максуд.
Она завидовала Жазэль, ведь та могла видеть богиню. Существо, которое ходило по этой земле задолго до самого Максуда. Это было так давно, что из людей больше никто не верит в то, что боги вообще существовали. Максуд поднял голову.
— Мне не нужно твое разрешение, чтобы рассказать ей. — он усмехнулся. — Амайанта… она… я вижу ее маленькой. Не маленькой девочкой. Нет. Она выглядит, как взрослый человек. Девушка, лет двадцати, может двадцати пяти. Размером просто, как моя рука от локтя до кончиков пальцев. А раньше ты разве не меньше была? Хм. Гордая осанка, хорошая фигура, красивое лицо, выразительные глаза. Волосы собраны в хвост.
Амайанта тут же изменила прическу. Теперь ее волосы струились локонами до самой поясницы. Она накрутила один на кончик пальца и ласково улыбалась Максуду.
— Ну, в основном собраны в хвост. — исправился воин. — Еще она золотая. В прямо смысле слова. Лицо, платье, руки, ноги, все цвета золота. Если говорить о ее внутреннем мире, то тут все сложно. Но она по-своему прекрасна. Если говорить простыми словами, наподобие «плохая» или «хорошая», то однозначно «хорошая».
Сандрин кивнула, идя в шаг с Максудом.
— А как она к нам относится? — спросила Творящая.