Амайанта зависла в воздухе. Потом лениво покрутилась вокруг своей оси.
— Чего тебе, осломордая? — бросила она свысока во всех смыслах.
— Нужно поговорить.
— Так говори.
Жазэль стиснула зубы и поманила богиню рукой. Та скривилась, окинула девушку взглядом, и все-таки спустилась. Клерк повернулась к Творящей и кивнула.
— В каком состоянии Максуд? — спросила Сандрин, глядя наверх.
Амайанта тоже задрала голову вверх, тщетно пытаясь найти там хоть кого-нибудь.
— Это она кому? — спросила богиня, так и не найдя в небе ничего интересного.
— Это она тебе. — пояснила Жазэль.
Клерк показала Сандрин пальцем туда, где находилась Амайанта, чтобы Творящая не задирала голову. Амайанта услужливо облетела их и остановилась с другой стороны. Теперь Сандрин будет говорить со стеной. Жазэль почесала бровь. Эта богиня бывает просто невыносимой.
— Я переживаю за судьбу армии. Способен ли сейчас Максуд управлять ею? — обращалась Творящая к стене.
— Лучше, чем кто-либо из вас.
— Лучше, чем кто-либо из вас. — повторила ее слова Жазэль.
Сандрин на секунду умолкла. Некое возбуждение охватило ее. Она говорила с богом. Пусть и через посредника. Раньше она даже не задумывалась над этим, когда Максуд общался с богиней. Это воспринималось, как само собой разумеющееся. Теперь же она говорила с ней сама.
— Мы отступаем, хотя могли сражаться. Половина способностей наших драйтлов он не использует. Машины только отводятся назад. А ведь в крепости они не смогут стрелять. Можно было применить их еще на первом рубеже, но он не стал. Луксоры вообще остались в казармах.
Жазэль открывала рот все шире и шире на каждую фразу Творящей. Неужели, все, что она говорила, правда? Максуд сошел с ума? У них и так войск, как кот наплакал, а он еще и разбрасывается ими. Те же мрачные ничего не делают. А Жазэль на собственной шкуре испытала, что они такое. Два раза, причем.
— Он сказал, что мы будем еще отступать. — продолжала Сандрин.
— А мне он сказал, что эта армия не сможет выдержать натиска врага. Но она и не для этого. — выпалила Жазэль.
— Ему сейчас плохо. Наверное, его боль влияет на…
Сандрин не смогла продолжить. Жазэль остановила ее жестом, выслушивая ответ Амайанты. Творящая натянула на себя каменное лицо. Судя по тому, как Жазэль повела взгляд вверх и в сторону, Амайанта улетела.
— И что она сказала? — спросила Творящая.
Жазэль почесала за ухом.
— Ну, если выбросить из ее слов все ругательства и проклятия, даже то, где она очень интересно обозначила наше не совсем человеческое происхождение, то все сводится к тому, что мы две дуры. А она, богиня, сейчас полетит и пронзит Максуда молнией. Чтобы мы, две дуры, побыстрее сдохли и перестали, наконец, ее донимать.
Сандрин пожевала губу.
— И она нас называла точно не дурами.
Жазэль покачала головой. Точно не дурами. Ладно. Остается только надеяться, что Максуд понимает, что делает. Сандрин провела девушку обратно через рубеж. Поднялась с ней на стену и велела идти на следующую. Она посмотрела по сторонам, когда осталась одна. Все Творящие ждали. Недалеко от нее стояла Тревизо. Черноволосая кивнула ей, как бы спрашивая, все в порядке? Сандрин показала большой палец. Пусть хоть внешне она будет выглядеть спокойной.
Один рубеж сдан врагу. За второй идет сражение. Творящая шумно выпустила воздух. Еще эта богиня. Могла она это все спланировать? Но зачем ей это? А кто может знать? Она ведь бог. Сандрин поняла, что у нее начинается паника. От этого в голову лезут странные мысли, которых бы никогда там и не было в какой-то другой, более спокойной, ситуации. Плохо только то, что Амайанта обязательно расскажет Максуду, что Сандрин в нем усомнилась и посчитала свихнувшимся. Остатки нормального настроения улетучились. Творящая вздохнула в очередной раз. Трудно вот так просто стоять и наблюдать, как сражается ее армия. Как уносят раненых. Как падают со стен мертвые. А она ничем не может помочь. Вернее, может, но не помогает. А от этого еще только хуже. Через десять минут Максуд скомандовал отступать. Сандрин узнала об этом, когда рядом появился быстроход. Он передал приказ маршала прикрывать отступление и помчался к другим Творящим. Фиолетовые глаза аннэ зажглись. Синие огоньки медленно раскручивались вокруг запястий. Она уже выбирала себе цели. На всех рубежах, кроме первого, на стенах в нескольких местах горели факелы. Именно там и можно присмотреть себе несколько жертв. Как только последний чемпион спрыгнет со стены, Сандрин выпустит стрелы. Или нет. Ее посетила другая идея. Творящая приготовила на правой руке синие огни. На левой она смешала их с белым цветом. Девушке показалось, что со второго рубежа чемпионы уходят уже не так слажено. Наверное, сказывается усталость. Или падение боевого духа. Амалионы нахлынули на стену. Сандрин создала широкий щит, разместив его горизонтально. Прямой не воодушевленный толчок. Очень сильный. Щит за пару секунд долетел до нижней стены и снес не меньше десятка амалионов, ломая им кости. Дальше Творящая выпускала стрелы. Первые чемпионы начали прибывать на стену. Они обходили ее стороной, чтобы не мешать ей выпускать стрелы. Каждый ее выстрел — смерть одного из их общих врагов. Того, что с мечом мог на них наброситься. Когда плотность чемпионов вокруг Сандрин возросла, она была вынуждена отступить. Не следующую стену.