Девушка в золотом быстро улетела. Максуд остался один. Надо же, последнее чувство. И что теперь? Распадется ли ее Единство с ним? Как изменятся их отношения?
Амайанта прилетела так же быстро, как и скрылась. Девушка в золоте ругалась так сильно, что Максуд невольно посмотрел на платформу, не треснет ли она от таких проклятий. Девушка кружилась, взлетала, падала, кричала, рычала, зло нашептывала и откровенно проклинала. Воин не решался с ней заговорить. По опыту он знал, что ей нужно дать немного остыть. Ведь тот гнев, что она переливала ему, казался ему необъятным. Через пять минут она уже более-менее успокоилась.
— Может, теперь расскажешь? — мягко спросил воин.
— Рассказать? Что тебе рассказать? Как меня одурачил Отец? Не в первый раз уже, скажу я тебе! Чувства. Познать все чувства. Пятьдесят осколков. Познай их и будет тебе счастье. Я познала! И что? — крикнула Амайанта прямо в небо. — И что? Ненавижу тебя! Понял? Ненавижу!
Она полетала по платформе что-то рыща глазами. Опустилась, взяла крохотный камешек и запустила в небо.
— Надеюсь, что попала тебе прямо в глаз! В тот, которым ты за мной наблюдаешь, чтобы посмеяться вечерком.
Максуд еще подождал пять минут. Амайанта уже не так резво крутилась и тон ее ругательств стал помягче.
— Так что произошло. Ты познала все чувства? Это точно? Может, что-то осталось?
— Может, хватит прикидываться, что у тебя там в голове что-то есть? — зло бросила Амайанта. — Это было испытанием. Загадкой. Условием. Я все сделала. И что же я узнала, когда выполнила последнее задание? Что это еще не все! Ты представляешь? Теперь, помимо всех чувств, мне нужен еще и поступок!
— Поступок?
— Я что, непонятно говорю? Или на другом языке? Я так и сказала. Поступок.
— Какой?
— Ты идиот? Если бы я знала, какой поступок, разве я бы так сердилась? — выпалила богиня.
Максуд почесал затылок. Да, действительно, у нее были причины так злиться.
— Я тысячи лет думала, что иду к своей цели. И что? — она подняла голову. — Я спрашиваю, и что?
— Ты шла к цели, и ты ее достигла. Теперь у тебя новая цель. — попытался ее успокоить Максуд.
Амайанта медленно опустила голову и зло посмотрела на него. Ее глаза начали наливаться белым светом.
— Да постой же ты. Сколько там у тебя осколков? Пятьдесят? И ты не за каждое чувство получала по осколку. Сколько же это ты всего испытала?
Богиня слегка наклонила голову вбок, показывая, что она готова слушать дальше.
— А поступок, он всего один. Понять, какой, и все. Это тебе не сотня чувств.
Амайанта несколько секунд не двигалась. Потом глаза ее стали обычного золотого цвета.
— Ну да. Что это я так разнервничалась. А боги ведь не могут нервничать. Наверное, только богини. — она покачала головой. — Один поступок. Что это может быть? Что-то стоящее. Или хитрое. Может, нужно… нет… а вот это… тоже нет.
Максуд наблюдал, как девушка в золоте кружится по платформе, разговаривая сама с собой. Она то поднимала голову, то опускала ее и говорила себе под нос. Похоже, сейчас она перебрала сотню вариантов.
— Я думаю, — громко произнес воин, чтобы богиня остановилась и обратила на него внимание, — что это должно быть связано с человеком. Все твои чувства так или иначе завязаны на людях. И поступок должен быть тоже.
— Да, может, ты прав. Поступок. Самый сильный поступок для человека — это спасение. Я тебя спасала уже… даже забыла, сколько раз, так разнервничалась. Много раз, в общем. И ничего.
— Может, тогда ты должна полюбить человека?
Амайанта рассмеялась.
— Нет. Отец вас тоже не любил.
— Почему ты так думаешь? — поднял брови Максуд.
Богиня махнула рукой:
— Так, что же это может быть еще?
Еще пару минут она перебирала вслух всевозможные бредовые и не очень поступки. Максуд терпеливо слушал, иногда высказывая свое мнение в нужный момент. Постепенно Амайанта приходила к выводу, что за тысячу лет она так или иначе уже совершила все поступки, что могла придумать.
— Знаешь, может, этот поступок должен быть иным. Или в ином смысле. Не обычный. Не такой, какой может тебе прийти в голову сразу. Может, тебе нужно ознакомиться с другими цивилизациями в нашем мире, другими народами? Они видят мир совершенно иначе. Для каждой из них — это как другой мир.
— Другой мир… — произнесла Амайанта.
— Да, как другой мир. — кивнул воин.
— Нет, Максуд, не «как другой мир», а что ни на есть «другой мир». Я поняла, что мне нужны чувства. И нужны здесь, в этом мире. Я это, словно, знала. Хоть и знания мои были, как в тумане. Как сон, который ты не помнишь. Вот так и с чувствами. И с поступком так же. Я не чувствую его здесь. Никак. — она прикусила губу и закивала. — Это может быть в его духе.