"25 июля 1978 года в Олдеме, графство Большой Манчестер, Великобритания, в семье Лесли и Джона Браунов, где уже росла приемная дочь Шерон, родилась Луиз Джой Браун, первый ребенок, зачатый в пробирке".
В эпилоге я предлагаю задуматься, каково было девочке Шерон, когда сенсация сделала ее приемную семью знаменитой на весь мир? Все следили за чудо-отпрысками, за Луиз и ее сестрицей Натали — не станут ли они козленочками, или, напротив, не вырастут ли у них крылышки. А кто любил Шерон, которая появилась на свет самым обыденным дедовским способом, который стремительно становился немодным? И что с ней стало? Об этом источники умалчивают. Не сказать, что Луиз с Натали живут с огоньком, но сам факт того, что они живут и рожают без пробирок, уже и есть самое важное предназначение на Земле. Пускай муж Луиз — вышибала в ночном клубе, но это хотя бы какая-то крупица информации, а о Шерон — ничего… То есть родились сенсационные кровные дети — и она, приемная, стала не нужна? — вопрошаю я к ленивому читателю, который поглощает желтые байки с выражением жующей овцы.
Да что там Шерон! Вы же понимаете, никому вообще не нужен просто человек. Это и есть апокалипсис. Эпидемии и катастрофы — только следствие.
В общем, вместо того, чтобы зарабатывать копеечку — не все же Алеше отдуваться! — я начинаю мечтать о том, чтобы ко мне с небес спустилась чудо-новость. Пускай и с фейковым душком — правда такой и бывает! Моя любимая фантазия — обнаружить потомков княжны Анастасии… не той, поддельной, которая говорила только на немецком и оказалась почему-то в Румынии, а той, как будто бы настоящей или похожей на нее, которую обнаружили… в больнице приволжского города… какого же города? Я однажды читала об этом… В лихорадочных поисках я натыкаюсь на дикие подробности об убийстве царской семьи — о том, что в корсетах у дочерей были спрятаны бриллианты, поэтому пули от них отскакивали, "приводя живодеров в богобоязненный трепет"… Иисус Мария, кто же такое придумал? Разве все бриллианты не были заранее конфискованы большевистской сворой… Или же, по другой версии, отправлены царскому кузену в Англию? Тому самому кузену, который предал двоюродного братца Ники и не захотел спасти даже его детей… В воспаленном воображении я вижу кощунственный заголовок "Бриллианты — лучшие друзья девушек"…
— Ты что, не слышишь? Тебе звонят! — в панике кричит Алеша.
Его пугает, когда я погружаюсь в раздумья. Он боится, что я могу сойти с ума. Хотя моя вера потихоньку вытаскивает меня из бездны. Моя вера в параллельную реальность, где наши любимые живы, а мы сами — немного другие, и отличаемся от нас здешних, как волна на гребне и в падении. Ведь человек — это тоже волна.
— Представляете! — кричит в трубку Аполлинария. — Я сейчас только что от Ларисы. Из всех претендентов она выбрала меня! Я буду вести страницу о Бореньке!
В первое мгновение, не успевая переключиться, я думаю, что у Аполлинарии опять обострение. Но быстро вспоминаю о светлом мальчике — и стыжусь своих сомнений. Убеждаю себя, что страница, значит, уже популярная, если для нее нужны помощники. А Полли мастерица по этой части! У нее чуть ли не стотысячное воинство в "Одноклассниках", которых я считала чем-то вроде старческих дневных телешоу, но Полли меня горячо разубедила. В общем, вести страницу о Бореньке — дело благородное и богоугодное. Если, конечно, оно не предназначено для шельмования невиновного несчастного человека. О чем я тут же и проговариваюсь! Аполлинария в ответ скомкано прощается — якобы ее зовет мама чистить рыбу — и кладет трубку.
Я снова запускаю процесс самовнушения. Может быть, и правда ее удачно позвала мама. Она ее бесцеремонно запрягает по хозяйству по принципу "а какой еще от тебя толк, кроме пенсии по инвалидности". Литературные таланты дочери никого в доме не волнуют. Дочь не оправдала ожиданий — то есть не стала экономистом в перспективном НИИ, куда ее пытались устроить, не вышла замуж за таможенного чиновника и пишет бредовые сказки для взрослых идиотов, которые никогда ничего ей за них не заплатят.
Все так… но что-то не так, и нам знакомо это чувство.
Вечером Полли пишет мне обиженное сообщение: "Вы плохо обо мне думаете! Я ведь, кажется, говорила, что Борин отец хотел отказаться от ребенка в роддоме". На меня вдруг нападает упрямство, и я ей отвечаю, что от ребенка в роддоме может отказаться только мать, сколько бы там папаша свечку ни держал — а я уверена, что там он только мешает. Жизнь — великий преобразователь правды. Правды о мужчине, который только что узнал, что его новорожденный ребенок тяжело и неизлечимо болен, о мужчине, который в ужасе и понимает, какую ношу он взваливает на себя. И все, что он скажет в запале отчаяния, можно истолковать против него. И приписать пресловутый "отказ в роддоме". Поэтому я изначально не верю в эту историю. Женщины, которых предали после рождения больного ребенка, не превращают это в информационный повод. Тем более, если речь идет о детоубийстве. Осторожнее, Полли!