Мужчина шлепнул себя ладонью по лбу и сильно пожалел о сказанном, прозвучало это грубо, необдуманно.
На прощание окинув взглядом семью на берегу, поднялся с лавочки и бесцельно пошел прочь.
Прогуливаясь по тропинке средь деревьев, встречал взгляды парочек на пути, и в каждых, как будто видел упрек, насмешку, мол, «Вот, смотри, счастье и любовь — это труд, мы их заработали, а ты как трус сдался, и все потерял, жалкое зрелище».
Однажды, и он прогуливался с любимой по этой бесконечной паутине дорожек, целая вечность прошла с тех пор. Наиболее болезненно, душу жег тот взгляд синеволосой, наполненный любовью к своему партнеру, тот взгляд, который прежде заслуживал только он сам. Винить некого. Спиливая сук, на котором сидишь, нужно готовиться к полету вниз и переломам. Радует одно, сейчас она счастлива, по движениям, взглядам, улыбке это видно. Что не смог дать Нарнис, дал кто-то другой. Может оно и к лучшему.
Телефон в кармане вывел мужчину из грустных дум. На дисплее высветился неизвестный номер, опять какие-нибудь мошенники. А может и нет. Не ответишь, не узнаешь.
― Слушаю.
― О, живой еще! — голос на другой стороне прозвучал грубо, тем не менее, с намеком на теплоту. Нарнис ухмыльнулся:
― Не дождешься, хрен рыжий!
― Рад это слышать.
― Сколько лет, сколько зим, Али?
― Так точно, много лет прошло… слушай, дружище, нужно срочно встретиться.
― Хм…где?
― Прилетай в Бэинхолд, через три дня. Я буду ждать тебя в холе аэропорта, все расскажу. Ты, кстати, работаешь?
― Так-то да, но до середины лета отпуск.
― Отлично, тогда и шмотки походные прихвати, ты мне нужен недели на три, плюс-минус. Могу на тебя рассчитывать? — с надеждой в голосе спросил товарищ.
Нарнис знал, что Алеан из той кагорты, которые не будут просто так звонить и просить приехать ради пустяка, чтобы поболтать за жизнь. У таких людей не спрашивают «зачем?» и «почему?», а интересуются «где?» и «когда?». Голос родни по войне вмиг освежил старые, давно засохшие краски. Как можно отказать человеку, не раз спасавшему тебе жизнь и которого ты сам не единожды уводил с тропы на тот свет. Эта его нужда, задела что-то глубоко внутри.
― Хорошо, прилечу, рыжик. Жди.
― Спасибо, брат! — В голосе товарища слышалась бесконечная благодарность, — только дай знать во сколько, не забудь!
***
Хол Центрального аэровокзала Бэинхолда сам по себе представлял настоящее произведение современного искусства. Пол, выложенный из бренольского горного камня покрывал половину квадратного километра зала. Оранжевую крышу, спроектированную в виде каскадной волны, удерживали сверкающие стальные колонны, а три стены разделяющие помещение с взлетной полосой были полностью выполнены из стекла. На одной из металлических скамеек, расставленных вокруг несущих конструкций, сидел Алеан. Жилистые, мощные ладони покоились на коленях. Задумавшись, наблюдал за самолетами, слетающимися сюда со всей страны. Единственное, что в Раеооне было действительно дешево — это внутренние перелеты. Его Родина стояла на втором месте по добыче «черного золота» после Аговира, поэтому залить полный бак в автомобиль или в самолет било по кошельку не больше, чем покупка пачки молока или кефира. Многое изменилось тут за последние семь лет, и сидения в том числе. Кресла из синего кожзаменителя эстетически плохо влияли на прибывающих и ожидающих граждан, поэтому на официальном сайте аэровокзала три четверти земляков проголосовали за изменение интерьера и вскоре, вместо мягких седалищ поставили дурацкие, по мнению мужчины, скамейки от которых пятая точка начинала болеть после десяти минут просиживания.
Не выдержав и половину от этого времени, рыжеволосый вскочил и принялся мерить шагами холл, прогуливаясь из одного конца в другой. После звонка Нарнису, набрал еще не менее дюжины номеров, но в основном слышал лишь гудки или информацию о недоступности абонента. Иногда ему отвечали, с парой сослуживцев даже удалось встретиться, но от предложения отказались на отрез, ссылаясь на семьи и желание оставить прошлое в прошлом. Иногда, в процессе недолгих телефонных диалогов Алеан узнавал, что того или иного человека уже давно нет в живых и каждая такая новость, словно шило, пробивала сердце.
После этой проклятой войны все изменилось, словно мы из привычного мира попали в совершенно другой, иной, чуждый, параллельный. Гребаный мир с укладом давно забытым, все то, что ценилось на фронте, здесь нахрен никому не нужно… Там где раньше ты получал руку помощи, тут плевок в рожу. Только в волшебных сказках про переселение, персонаж адаптируется и становится героем с прекрасной принцессой и королевством в придачу…В жизни все куда прозаичней: повезло с близкими и друзьями — выжил, не повезло — закончил жизнь в алкогольном угаре, наркотическом передозе или петле. Бывает и еще хуже — становишься просто сволочью, без чести и моральных устоев. Таких клоунов по телевизору частенько показывают, особенно в криминальных сводках. Рукой спасения для меня стала Зарочка, а что, интересно, сохранило на плаву Нарни? Да, точно, у него вроде была жена… Как же её звали, он все только о ней и трындел…Элли, точно, Элли её имя…видно нормальная баба оказалась, коли он еще жив.
― Ржавая башка, давай пирожка! — раздался басовитый и задорный голос за спиной Алеана. Развернувшись, увидел перед собой старого товарища. Небритый, с немного растрепанными светло-русыми волосами и увесистым рюкзаком за плечами, Нарнис стоял разведя руки в стороны. В глазах читалось искреннее счастье и радость от встречи.
― С такой небритой рожей, пирожков ты не заслужил! — Лицо круинца растянулось в радушной улыбке и оба крепко, по-братски, обнялись, а Алеан еще и смачно похлопал товарища по спине, — дружище, как же я рад тебя видеть!
Мужчины направились в здешнее небольшое кафе при аэропорте, оно ярким зеленым пятном выделялось среди серо-стального дизайна аэровокзала и представляло собой несколько столов с барной стойкой, окруженных изгородью из искусственного плюща. Все столики, помимо центрального, оказались заняты. Туда товарищи и сели.
Алеан заказал чашку кофе, Нарнис полный комплект завтрака, так как полуторачасовой полет вызвал у него большой аппетит. Пока готовился заказ, режеволосый неторопливо, начал беседу, чтобы плавно подвести к сути вопроса.
― Ну, капрал Венри, рассказывай, чем живешь, чем занимаешься. — с живым интересом Алеан заглянул в лицо собеседнику. Покрутив серебряное кольцо на безымянном пальце, тот произнес:
― Да, вот, частным детективом как год работаю. Свободного времени вообще не было, вкалывал без выходных. Взял вот квартиру для родителей в ипотеку, если все будет хорошо, года через три расплачусь.
― Детектив, занимательно.
― Громкое название, типа сыщика Биги, но на самом деле ничего занимательного, по большей части рутина, лишь иногда чего-нибудь интересное, типа измен, пропажи людей и тому подобное.
― А семья как, как твоя Элли?
― Она уже не моя и больше никогда моей не будет, все кончено, честно, я не хочу об этом говорить.
― Понимаю.
― Сам-то чего? — в этот момент, официантка принесла заказ. Оба мужчины улыбнулись в знак благодарности. Нарнис, отрезав кусочек яичницы, на мгновение замер, а рыжеволосой пригубив кофе:
― Выживаем потихоньку. Я тут работаю, на стройке, по сменам. Жена в больнице, год назад дочка родилась, забот прибавилось, сын учится… — мужчина выдержал паузу, — вот только денег не очень хватает, я бы сказал, совсем не очень, прямо совсем. Перед тем, как я продолжу, хочу, чтобы ты сначала прочел вот это.
Нарнис мельком бросил взгляд на газетную статью, любезно пододвинутую ему Алеаном, но читать не стал. Счастливая маска сошла с его лица:
― Уже читал. Бабок на его смерти хочешь поднять, не так ли, Али? По морде вижу, что сильно прижало, в противном случае такая тупая идея не закралась бы в твою башку.
Алеан уставился в рекламный лист на подносе, затем, подняв взгляд на товарища, стыд душил его:
― Да, черт возьми, мне нужны деньги, больше так жить не могу, мы тонем в долгах, еще свекровь раком заболела, львиная доля средств на её лечение уходит, на химии и прочую хрень. Дочка Илла, её скоро в сад нужно отдавать, а я дырки на носках зашиваю…прибавь сюда еще обучение сына. Я люблю свою семью, Создатель, честно, я хочу дать им лучшее будущее, и мне очень нужны эти вонючие дейнеры. Если выгорит, хватит на всех слихвой. Я не имею права тебя просить, брат… но одному мне будет там очень непросто, если откажешься, пойму, ты уже не первый…