— Вот тож! — гордо повернулся Погодин к Моргену. — А ты говоришь, подорвем, командир, и так сгорит как миленькая, зато взрывчатку сберегли. Списывай ее потом, бумагу пачкать замучаешься…
Отражаясь в глазах Погодина, весело разбрасывая искры, плясало пламя. Спустя минуту группа уже уходила, растворяясь в окутавшей горы непроглядной тьме, летней южной ночи. Еще долго оборачиваясь назад, Морген видел у себя за спиной все отдаляющийся отсвет пожара. «Чтоб впереди все разбегалось, а позади пылало и рыдало, — кстати вспомнилась училищная еще присказка. — Так все и вышло, только рыдать сегодня некому. Плакать будут потом. Смертным воем изойдутся родственники убитых сегодня чеченцев, выплачут глаза заливаясь слезами вдовы и матери… Так и надо, — внезапно ожесточаясь подумал он. — Только так и надо. Это будет лишь малая плата за слезы и боль российских жен и матерей. Так и надо. Огнем и мечом, как встарь!»
Тревога за невернувшихся в срок жителей поднялась в селе лишь на третий день, тут, как нельзя кстати, сосед Карима припомнил виденный на обочине дороги совсем недалеко от поворота на Курчалой похожий на соседский «УАЗ». Собрались в один момент, в ржавую «копейку» плотняком набились родственники пропавших, и поисковая экспедиция тронулась из села. «УАЗ» обнаружился точно в том месте, где и рассказывал водитель, только теперь он представлял из себя обугленную остро воняющую сладковатым запахом паленого мяса развалюху, в которой никто не узнал бы ухоженную машину Карима. Но опознавать автомобиль уже не требовалось, красноречивее любых слов о судьбе пропавших сельчан говорили пулевые пробоины в автомобильном кузове и скорченные обгоревшие трупы в салоне.
Село забурлило, как-то разом, похороны Асалханова переросли в стихийный митинг, с пеной у рта белобородые аксакалы призывали отомстить неверным собакам, загубившим столь достойного человека. Рвали на себе черные траурные платья, обливаясь слезами, заходясь в истерике женщины. Вскоре в толпе уже замелькали охотничьи ружья, а кое-где и автоматы. Местная администрация пыталась увещевать возмутителей спокойствия, но когда ее главе недвусмысленно ткнули под нос ружейным стволом, оставила заведомо бесполезные попытки. Волнения грозили охватить весь район. Из Курчалоя спешно прибыла в Шуани-Беной целая делегация, включавшая в себя местного муллу, мэра Курчалоя, военного коменданта и каких-то еще чинов из милиции и прокуратуры. Глава районной администрации перед возмущенной толпой жителей в присутствии муллы на Коране поклялся, что приложит все силы, чтобы найти и покарать убийц. После этого народное возмущение потихоньку пошло на спад. Следователь прокуратуры с бригадой экспертов, под охраной целого взвода комендачей на трех БТРах выехал к месту происшествия, долго осматривал, чуть ли не обнюхивал обгоревший «УАЗ». После детального осмотра он попытался было робко заикнуться о подрыве на бандитском фугасе, но не преминувшие сопроводить дознавателя до места, умудренные прокатившимися через село двумя войнами, местные жители, при этих словах откровенно смеялись ему в лицо. Комендант, чуть лучше разобравшийся в обстановке, отвел молодого старлея из Шалинской прокуратуры в сторону и злым шепотом посоветовал ему не валять дурака, пока здесь же в клочья не порвали. «Липа должна быть липовой, а не дубовой!» — цинично сплюнув сквозь зубы, закончил он свою речь, напряженно оглядываясь на гомонившую поодаль толпу. Чтобы успокоить местных, пришлось в срочном порядке возбуждать уголовное дело, основные фигуранты которого определились после короткого опроса, руководителей проводившейся здесь спецоперации. Как и следовало ожидать, основную вину постарались свалить на действовавшую в районе группу Моргенштейна, непонятно из каких соображений зверски расстрелявшую законопослушных граждан. Командование, естественно, до последнего момента ни о чем подобном даже не подозревало.
Ничего не знавший о происходящих событиях Моргенштейн, тем временем, все еще выводил указанным маршрутом группу к месту эвакуации, проводя по пути разведку и поиск затаившихся бандформирований. В день подписания военным прокурором ордера на его арест, он как раз вышел к заданной точке и с чувством хорошо выполненного служебного долга погрузил бойцов в уже ожидавшую их вертушку. Ожидавшие его на аэродроме работники прокуратуры, подкрепленные на всякий случай комендантской ротой, оказались для него неприятным сюрпризом. Комендантская рота, кстати, не понадобилась, ни о каком сопротивлении не чувствующие за собой ни малейшей вины разведчики даже не помышляли.