Третий же залп просвистел над головами и врезался в древнюю махину древа. Священная кора хрустнула, со скрежетом накренился ствол. По бороздкам меж застарелых сучьев потёк белёсый сок. И вместе с тем Рощу затопила тишина.
— Х-хозяин? — раздался тихий писк.
Млерт и сам понял, что натворил. Его руки упали вдоль тела, когти пробила дрожь. Даже угольки в закопчённом черепе на миг потускнели.
— Что вы наделали? — женщина по имени Санги дёрнулась, когда древо хрустнуло вновь. — Даже в ту бойню…
— Это вы виноваты! — Хозяин Корней воспрял, затряс лосиными рогами. — Это ваше…
— Закрой свой злоебучий рот! — знакомая ругань громыхнула над поляной. — Сгори, как мой парняга, мразь ты рогатая!
Огор выпрыгнул под ноги Хозяина. В руках — два горшочка масла из тех, что предзначались жертвам. И из горлышек обоих уже вырывалось пламя.
От удара о бугристое тело глина разлетелась мелкими черепками. Пламя охватило Хозяина, и он на мгновение застыл, словно изумившись боли. Но вместо крика раздался низкий рык, от которого кровь застыла в жилах.
Огонь не сжигал его — он питал. Всполохи огня втягивались в его тело, превращая кору в пылающий уголь. Хозяин поднял голову, и его глаза вспыхнули красным светом.
«Ёбанный идиот,» — подумал Клеп одновременно с тем, как Тална сказала в слух то же самое.
Глава 34
Арачи не понимал, где кончался гул битвы наверху и начиналась дрожь стен под его молотом. Он бил вновь и вновь, пускал по каменным буграм новые трещины — лупил и по ним. И всё по новой.
Порода трещала, сыпался потолок. Дай ему Нотонир побольше времени — пещера обвалится и без гром-стрелы.
Но лучше бы он был там, сверху. Вышел бы подле Йору и Висиды, помог им прибить гада на месте. К чему эти ловушки, к чему игры с провалами в холме? Да к тому, что Нотонир боялся, будто сельчане станут путаться под ногами, испортят всё. Хотел держать Хозяина Корней подальше от огня.
Арачи учили, что лучший бой — тот, который закончил за один взмах молота. Ну, для такой рогатой хери можно и парочку выделить — с разсколотым черепом не разгорелся бы и живогор.
— Блядь!
Сухая ругань Нотонира прорвалась и через скрежет валящихся стен. Арачи замер, уже занеся молот над следующим расколом, и глянул через плечо. Из тени появился Лаг Бо с подрагивающей на ладони гром-стрелой в розовой дымке.
— Что случилось? — спросил ульпиец.
— Недоумки подожгли его! — обвислые щёки колдуна взлетали от каждого выкрика. — Пепельного духа, чтоб их!
— Ты про Йору? — на всякий случай уточнил Арачи.
— Про сельчан, конечно! Порошка было мало, знал же… — Нотонир на миг напрягся, чуть согнутый палец нацелился на Лаг Бо. — Ты, готовь стрелу. Арачи, лупи дальше. Но теперь придётся сложно.
Арачи рассмеялся, прижимая молот к груди. Сложно? Нашёл, чем удивить.
Лаг Бо растянул тетиву у плеча, прикрыл левый глаз. Даже не разглядеть, куда он метил: тьма пожирала далёкий свод, но ульпийский глаз ей не провести. Там, наверху, доселе были лишь звуки: глухие, раскатистые удары, которые вдруг затихли. Похоже было на то, как из-под крепкой крыши слышится гроза.
Стрела нырнула в темноту. Затишье и мига не продлилось, как бледно-розовая вспышка с грохотом разошлась по своду, обламывая зубья сталактитов. Вместе с мелкой крошкой посыпались и валуны, так что Лаг Бо широкими прыжками отскочил за щит Нотонира.
— И чего? — не сдержался Арачи.
В потолке проявились дыры. Свет ворвался в них полосами мерцающей пыли, но свод ещё держался.
Лаг Бо потянулся ко второй гром-стреле.
— Подожди! — Арачи вскинул молот. — Оставь для твари.
Он нашёл расщелину пошире: такую, что рука бы утопла по локоть. Живогор просунул в трещину навершие, с силой скрутил запястья, чтобы его провернуть. От глубокого мерного хруста проступила улыбка.
Арачи вытащил молот, выверил размах и ударил, чтобы было сил. Треск вгрызся в породу, пошёл выше. У свода он стал таким громким, что разлился эхом.
И потолок рухнул. Валуны сыпались, словно град, а грохот бил по груди. Арачи сморщился, но уши закрывать не стал: он хотел насладиться тем рокочущим криком среди грохочущих камней.
Обломки разлетелись по пещере, перемололи старые кости. Среди пыли и камней в сгустке пламени проявился Хозяин: совсем не такой, каким описал его Йору. Всё такой же рослый — под пару саженей — он словно вырезал сам себя и куска горячего угля. Залитые тлеющим пламенем трещины расчертили чёрную кожу, наполнили его когти. Были и рога: ничуть не лосиные, но прямые и острые. Как у добротного быка.