— Удержаться трудно, согласен, — Нотонир покивал. — А кого бы ты обокрала, если бы Арачи не подошёл?
Клеп грустно улыбнулся, ведь в ответе её он не сомневался. Крепостью стана он не вышел, мечей не носил и не потряхивал деловито посохом, усыпанном рунами. В его взгляде не было звериной зоркости, как в глазах Лаг Бо, а воздух вокруг него не потрескивал, стоило ему зашептать простейшие чары. То, как Тална взглянула на Клепа исподлобья, догадку лишь подтвердило.
— Лучше скажи, зачем потащил меня сюда, — тихо проговорила воровка.
— Хочу взять с Сюзерена на одну меру больше и оставить всё себе, — Нотонир сипло рассмеялся и встал из-за стола. — Пожалуй, отыщу свою флягу. Что-то горло замёрзло.
Колдун затянул звонкую мелодию себе под нос и удалился. Хлопнула дверь, что разделяла большую комнату от тусклой спальни.
— Это неправда, если что, — сказал Клепсандар, когда брови Талны поникли вслед за остальным лицом, усыпанном неглубокими ямками. — Если б я получал по монете всякий раз, когда Нотонир прямо отвечает на вопрос, то сейчас собирал бы грибы по оврагам, чтобы не помереть с голоду.
— Не советую есть то, что растёт в Лемии, — уголок её рта дёрнулся. Тална словно впервые пыталась улыбнуться. — Здесь мало хороших грибов.
— И правда, — подтвердил Клеп. Он успел разглядеть немало ярких шляпок среди редких рощиц Лемии, и каждая сулила, по меньшей мере, крайне болезненный понос. — А чем ты отравила Арачи? Он так покраснел, и мысли путались…
— Чёрным маком, — бросила Тална, будто объясняя пятилетке, что грязь есть не следует.
— Он же жутко ядовитый! — возмутился Клеп. — Я читал, что однажды гаальтцы подмешали его в хлеб и подменили запасы немфийцев. Целый отряд умер!
— Наверное, целое поле на это ушло, — Тална пожала плечами. — Если взять одну щепотку чёрного мака, чуть разбавить уксусом и залить брагой, усыпишь любого одним глотком. Двумя, если это кто-то очень упёртый и крупный, — она закусила губу в раздумьях. — Пятью, если это ваш Арачи.
Дело, конечно, было совсем не в крупности Арачи или его упёртости. Живогор, переживший преклонный для них возраст в двадцать лет, уже мало походил на человека. Во всяком случае, когда дело доходило до того, что попадало в их желудки.
— Думаю, ты недоговариваешь, — заключил Клеп. — Я читал-
— А я вот не читала, — Тална навалилась локтями на стол. — Но пробовала не раз.
Клеп проследил за её руками. Скрюченные и напряжённые, они лежали на столешнице и, кажется, под неё не ныряли. Вот только взгляд Талны постреливал туда, где поблёскивали остатки жира на багровых вяленых ломтях.
— Тебе правда не стоит так больше делать, — тихо сказал Клепсандар. — Не здесь. Не с нами.
Ведь не было иной причины, почему Нотонир не пожелал встретиться с Сюзереном.
— Ах, нашёл! — голос колдуна донёсся из-за двери будто в ответ его мыслям. — Фляга моя, ещё прохладная!
Тална прижала руки к груди. Арачи назвал бы её «мелковатой, как слива на яблоне».
— Зачем я здесь, а? — спросила она. — Хотите отомстить, да? Проучить?
Клеп удивлённо повёл бровями. За время пути об обиде едва вспоминал и сам Арачи, которого Тална обокрала. Своре повстречались всякие подлости куда страшнее. Если мстить каждому, сил на настоящие задания не останется.
— Ты здесь, потому что Нотонир что-то разглядел в тебе, — Клепсандар спешно вскинул руку, едва рот Талны открылся вновь, чтобы задать вполне очевидный вопрос. — Я не знаю, что это такое. Никто не знает, кроме него. Но Нотонир видит что-то, из-за чего цепляется за людей и оставляет их в Своре.
— И как, без ошибок?
Ответ от Клепа ускользал все полгода. Они с сестрой последними присоединились к отряду в ту редкую Луну, когда Йору согласился оставить свободную Лемию позади и оказался на берегах Коваранта. Тогда в Своре ещё был короткорослый южанин по имени Эвос. Бранился он так же часто как дышал, и большая часть ругани в те пару лун доставалась спутникам. Наверное, в нём и впрямь что-то было, но Свору Эвос таки покинул.
— Нотонир много чего знает, — только и сказал Клепсандар. — Не всё рассказывает, но правда знает. Хотя бы то, как мы можем быть полезны им с Йору. Арачи — живогор, а у Лаг Бо зрение такое, что он со скалы Вельхен в глаз коварантскому стеллату попадёт.
— А в тебе он чего разглядел? — с сомнением в глазах спросила Тална.
— Мою сестру.
Сойдя на берег возле проклятого Буравара, Висида обменяла все прихваченные с Кортиды украшения на посох. Один-единственный шест из крепчайшего дерева, изрезанный рунами, которые никто в Своре и опознать не смог. Нотонир назвал этот поступок отражением её «пламенного рвения», чтобы это ни значило.