— Не знаю, так? — пыл раздувал крупные ноздри Талны. — Вы потащили меня на смерть, чтобы выбить награду пожирнее, забрали единственный кинжал! Я имею права хоть жгучанки набрать?
— Имеешь, конечно, — Клепсандар почесал затылок. — Но для тебя так тоже будет лучше, Тална. С нами… С ними тут куда безопаснее: с шаадамарским живогором, с моей сестрой, с Лаг Бо и Йору. Да и Нотонир не только пердеть умеет, поверь.
— Угу, — Тална поджала губы, чуть потряхивая мешком со жгучанкой. — Я предпочла бы вообще тут не быть.
— Не ты одна, — Клеп позволил голове свободно свеситься к груди. — Но, раз уж мы здесь, почему бы не попытаться выжить всем вместе и заработать? Тебя это касается тоже: не придётся больше воровать у сомнительных прохожих вроде нас.
— Пока что зарабатываете тут только вы. Я даже не видела хвалёный задаток от Сюзерена.
Клеп вздохнул. За тяжёлым взглядом Талны, за грубым низким голосом и подрагивающими щеками он разглядел чувство куда более знакомое. Страх в худшей его разновидности — перед неизвестностью. Дожидаться ответов нового дня куда тяжелее, когда не уверен, придёт ли рассвет именно для тебя.
— Держи, Тална.
Под рубашкой он нащупал пристёгнутый к поясу мешок с задатком. Звонкая лемийская мера тяжело легла на ладонь недоумевающей Талны, и та даже прогнулась под её весом.
— Зачем ты отдаёшь свою долю? — ощетинилась девушка. — Так неправильно!
— Просто я уверен, что получу своё, когда мы расчистим дорогу в Олони.
Если, конечно, не взыграет исконная жадность Сюзерена. Впрочем, чувство это опасное в такой близи от Става Души, молота Живогора и клинка Йору.
— Для этого нужно знать, что это вообще за лес, — голос Талны помягчел. — Есть мысли?
Клеп оживился, вытянулся в струну всем телом. Мыслей было много, и засыпать они отказывались.
— Конечно! — дыхание перехватило от целого роя идей, что вырывались наружу. — Я говорил про разрез в пространстве, что какой-то маг…
— Здесь волки — не волки, — Тална закачала головой. — И лоси — не лоси.
— Верно, поэтому лес никто не переносил, — заключил Клепсандар. — И не лес это никакой, возможно. Но кто-то очень хочет, чтобы именно этим он и казался. Но как такое возможно? Что за магия, что за ритуал?
Тална дёрганным движением сбила с лица терракотовую прядь и нахмурилась:
— А это важно?
— Чего? Конечно, важно! — Клеп едва не поперхнулся хлынувшей на язык слюной.
— А мне кажется, что ты не те вопросы задаёшь, — стояла на своём Тална, пряча выданную им мошну в мешок со жгучанкой. — Главное же не то, как этот лес призвали. Как по мне, важнее знать, зачем это сделали.
«С какой целью?»
Вопрос обжёг разум — верный признак того, что он был правильным. Как приговаривал даже не Нотонир, но ещё отец Клепа и Висиды, «если что-то не понимаешь, подумай о том, кому это будет выгодно». Похоже, за этими размышлениями остаток глухой ночи и пройдёт.
— Давай-ка вернёмся в тот дом, — поросил Клеп, качнув головой в сторону двери. — Пока Лаг Бо чего не надумал.
Тална вскинула мешок на уровень груди:
— Всё равно оставлю себе.
— Оставляй, только Йору не рассказывай, — Клеп кивнул. — Или моей сестре с Арачи. Нотониру — тоже не стоит… Короче говоря, держи это при себе.
Йору подгонял рассвет упорными мыслями. Окружённый неслышимыми истуканами иллюзорных деревьев, он таращился в темноту, пока укрытые перчаткой пальцы поглаживали ребристую рукоять меча. Казалось, что внешне безразличный лес уставился на него в ответ.
— Давай, — шептал Йору, не разжимая челюстей. — Давай же.
Он не присел с тех пор, как принял ночной караул у Лаг Бо. Затухли угли в крошечном костре, и Йору это лишь порадовало. Тем меньше шансов, что кто-то увидит их сонную ставку из чащобы.
Хлад дремал, равно как и весь отряд, но доверять ему Йору не спешил. Особо хитрый враг и не заявит о себе, пока не оттолкнётся от земли когтистыми лапами в смертоносном прыжке.
— Что за херня? — шикнул Йору, когда подошвы провалились в сухую лемийскую почву.
Земля обратилась мягкой глоткой под его сапогами. Увязнув по колено, сдвинуться с места Йору не смог. Ощущения походили на те, которые возникали после пары-тройки дней вовсе без сна.
Йору перевернул меч, воткнул его концом в землю, чтобы навалиться и не рухнуть. Помогло едва ли: куда стремительнее, чем тело, проваливалось его сознание. Подул терпкий ветер, и глаза сомкнулись…