— Все-таки ты не права.
— Права или нет, а пусть все останется прежним, — сказала Анастасия Петровна, поднявшись. — Только прошу тебя, не пытайся объясняться с ней, хорошо?.. Что ж, Коля, кажется, поговорили обо всем, пойдем-ка.
Он пошел следом за ней по узкой тропинке вдоль берега, с раздражением думая о том, что его попытка сделать доброе дело беспомощна перед чувством застарелой обиды.
9
В это утро, как и всегда летом, Надя поднялась рано, солнце только начало золотить верхушки деревьев, а тени под ними еще дышали ночной свежестью. Федор спал, отвернувшись к стене и откинув в сторону руку вверх бугристой от мозолей ладонью. Натянув платье, Надя босыми ногами прошлепала по прохладному полу, мимоходом заглянула в настенное зеркало и понравилась самой себе: свежа со сна, с темным румянцем на щеках, с чуть припухлыми губами. Мать Федора — третью неделю ее мучала боль в пояснице — услышала, что она ходит по горнице, простонала за печью:
— Ох, господи, силушки моей больше нет. Ты уж сама похлопочи, Надя.
Так она говорила каждое утро.
— Сама, сама, — сказала Надя и, захватив подойник, вышла из хаты.
Начинался неяркий ласковый день. Влажные тени от дома и сарая протянулись длинно, через весь двор, на траве еще поблескивали тускло-серебристые росинки, розовые облака застыли в небе, и среди них медленно подтаивал ущербный месяц. Разнозвучные голоса пробудившегося села раздавались приглушенно, как в дождь.
Надя выпустила из сарая корову, бросила перед ней охапку привившей за ночь травы, присела на низкой табуретке доить. В это время Федор вышел на крыльцо, слипающимися глазами посмотрел, как руки жены быстро и ловко ходят под брюхом лениво жующей коровы. Надя повернула к нему голову, улыбнулась:
— Не выспался?
— А ты дашь выспаться, — хмуро буркнул он. — Когда вернулась из клуба?
— Полночи не было, — засмеялась Надя. — Долго на спевку собирались, поздно и начали.
— Мне на машинный двор пора идти, — немного помолчав, сказал Федор. — Владимир Кузьмич вчера наказывал косилки заранее проверить.
— Подожди минутку, поесть соберу.
Закончив дойку, она выгнала корову на улицу, к стаду, подхватила подойник и вернулась в хату. Федор, одетый в комбинезон, расчесывал перед зеркалом волосы. Надя поставила подойник на лавку и, приласкав взглядом крутой, влажный от воды затылок мужа, ушла на кухню. Со свойственным молодым хозяйкам пылом она делала все в охотку, с пристрастной старательностью, — хлопоты по дому еще представляли для нее привлекательную новизну.
За завтраком Надя, не в силах сдержать счастливого ликования, что так и выплескивалось из ее глаз, восторженно сказала молчаливо-хмурому Федору:
— Знаешь, через три дня едем. Уже и билеты на поезд заказаны.
Федор низко склонил голову, царапал по сковороде вилкой.
— Петр Анисимович говорит, нам новые сарафаны пошили, — оживленно продолжала она. — Вот чудо как хорошо! У меня серебряный кокошник на голове, знаешь, как раньше у боярышень. Представляешь, как будет красиво…
Федор резким толчком отодвинул от себя сковородку и поднялся.
— Ну и что хорошего! — сказал он, сердито помигав на нее. — Сарафа-ан. Боярышня… Кому это нужно! Завлекают вас разными безделками, а ты и растаяла. И ехать тебе не след, подумаешь, велика радость!
— Это почему же? — обиженно спросила она, подняв на него глаза, мгновенно принявшие оттенок старой меди. — Как это не ехать, если я хочу? Почему ты за меня решаешь? Вот еще выдумал! Раз все едут, и я поеду, чем я хуже других. Я, может, больше всех готовилась…
— Я не говорю — хуже, а тебе нельзя ехать, — ответил Федор. — Дом не на кого оставить, мать больная лежит, а ты поскачешь черт знает куда.
— Правда, Надюша, мне и воды подать некому, — отозвалась из-за печи свекровь.
Надя посмотрела на мужа в упор, и глаза ее выражали такой рвущийся из груди упрек, что Федор не выдержал и поспешно пошел к вешалке за фуражкой.
— Нет, ты не уходи, послушай меня. — Она поднялась и решительно приблизилась к нему. — Если только это мешает, так мама поможет. Она и корову подоит, и приберет, приготовит что надо и воды подаст.
— Как же, есть у нее время, о своих гостях надо заботиться, — Федор искоса посмотрел на жену, натянул фуражку и широко распахнул дверь.
— Не ври, пожалуйста, мама не будет возражать. — Что-то дрогнуло раздраженно в ее голосе. — Ты куда же уходишь, подожди.
Надя бросилась в сени, схватила Федора за рукав.