— А правда, Владимир Кузьмич, — громко вырвалось у Нади. — Какие только посулы мы не слышали, а все одно и то ж. Мужики — хитрые, за них машина делает, только крути рулями туда-сюда, а мы своими жилами…
— Ты сладкое любишь, другой то ж, — перебила ее Анна Матвеевна. — Выбрось тяпку — откуда сахару быть? Нет, без нее не обойдешься.
Бабы заговорили громко, задиристо, наперебой. Не понаслышке знал Владимир Кузьмич, как нелегко женщинам весной, когда, склонясь до земли, день за днем ползают они почти на коленях по рядкам свеклы, обихаживая каждый росток. К концу прорывки белки глаз становятся розовыми, как у кроликов, от постоянного прилива крови, не оттого ль и ранние морщинки густой сетью оплетают глаза любой сельской бабы-трудяги. А в уборку! Тут уж непривычному человеку их труд иной раз каторгой привидится. Однажды поздней осенью, в первые морозы, Владимир Кузьмич ехал по заданию райкома партии в село Большие Лужки. В воздухе струилась мерзкая мокрядь: туман не туман, дождь не дождь — не поймешь. С пологого взгорка в междухолмье он различил неубранное поле свеклы. У самой дороги по прохваченной морозом ботве медленно полз трактор с подъемником, вгрызаясь стальными лапами в закаменевшую пахоту. Следом молча двигались женщины, лопатами выламывали вмерзшие в земляные глыбы корни. От холодного ветра и ледяной мжицы, летящей с низкого сизого неба, лица у них красные, воспаленные. Ламаш вышел из машины и спросил у ближайшей к дороге женщины, что они делают. Невысокая плотная баба, в ватнике и резиновых сапогах, с мешком вместо фартука, воткнула в землю лопату и выпрямилась. Серые большие глаза ее были печальны. «Вы спросите у наших начальников, чем они думают, — сказала она, с усилием разжимая зубы. — Сначала мы стоговали, потом картошку копали, а в октябре на свеклу вышли, вот и не управились». Она сняла рукавицы и потуже перевязала платок. Владимир Кузьмич неподвижными глазами смотрел на ее руки — черные, потрескавшиеся, изъеденные осотом и морозом. «Как солдаты на фронте», — подумал он, начиная дрожать от озноба.
— Нет, почему, можно обойтись и без тяпки. Ты слышала, Надя, что делают на Кубани?
Молодая женщина подняла брови.
— Там эти штуки давно решили, — сказал он и начал рассказывать о новых сеялках точного высева, об одноростковых семенах свеклы, выведенных на Украине, о химической прополке посевов. Женщины слушали внимательно, с взыскательной пристальностью. Ламаш вдруг почувствовал в себе беспокойный дух убеждения, когда хочется, чтобы каждое слово вошло в души тех, кто слушает, и отозвалось тем же волнением. Он говорил легко, и то, чего касался, само по себе привлекало слушателей, потому что сулило благодатные перемены в их многотрудной судьбе, и замечал, как постепенно расправляются брови и общее выражение мягкости и задумчивого удивления ложится на лица.
— Хорошо, как в сказке все одно, — сказала Фиска, прищуриваясь, словно пыталась въявь увидеть то, о чем только что услышала. — Почаще бы так, Владимир Кузьмич, очень завлекательно говорите.
— Фиска по сказкам соскучилась, — прыснула какая-то бабочка, и женщины захихикали.
— А почему так, слушаешь вас, а веры и на столечко нет? — вся подаваясь вперед и показывая кончик пальца, с вызывающей хитростью спросила Надя.
Ламаш повел плечами.
— Вы только не обижайтесь, — сказал а молодая женщина. — Мы не то что не верим, а как-то сомневаемся.
— Ты не пори глупости! — осадила Анастасия Петровна дочь. — Кто это сомневается?
— Да хотя бы я! — ответила Надя, окидывая Ламаша озорным взглядом. — Как что хорошее, так где-то далеко, не у нас. Фиса правильно сказала: как в сказке. Либо нам начальники достались такие ленивые, не хотят заботиться о нас, либо не знаю что… Только мимо нас проходит все хорошее.
— А ведь Надюшка дело говорит, Володимер Кузьмич, ты ее не кори, — заметила Анна Матвеевна. — Мы и так уж толковали: там хорошо, где нас нет.
— Погодите, и у нас все будет, — сказала Анастасия Петровна.
— Безусловно, — согласился Владимир Кузьмич. — Все это правда, но обо всем сразу рановато думать. У нас еще многого не хватает, тех машин, например, какие нужны. Однако дойдет и до нас, и мы забросим тяпку куда подальше…
— Пока солнце взыйде, роса очи вые, — перебила Анна Матвеевна и тут же скомандовала: — А ну, бабы, распогаживается, кажись, забирай тяпки и на свеклу.
Пригибаясь, женщины проходили в проем шалаша, мимо Владимира Кузьмича. Надя проскользнула следам за матерью. Уже выскочив наружу, она обернулась и со смехом сказала:
— А вы и вправду хорошо рассказывали, не сердитесь…