Владимир кивнул.
– А, простите, на каких уровнях, и в каких сферах? – Федорыч задал непростой вопрос, но Володька ждал его.
– Во всех сферах, – ответил он. – В финансовой, кадровой, конкуренты. Внимание со стороны милиции, госбезопасности, чиновников, а затем различных налоговых служб, и, последнее, внимание со стороны криминала. Уровень? Мне важно будет знать, кто конкретно проявляет интерес. И соответственно, зачем и почему. Выход на интересующегося нами человека, все его связи и предпочтения, вплоть до туалетной бумаги.
– Извините, – поднял руку, как ученик в школе седовласый коренастый мужчина в легкой куртке, – я вас перебью. Вы вроде как упомянули наличие различных налоговых служб. Это как?
Володька секунду раздумывал.
– Эти службы появятся в стране. Через некоторое время. Впрочем, я поясню все более подробно, когда вы дадите свое согласие на работу. Границы вашей деятельности я обозначил, согласитесь. Теперь слово за вами.
Седовласый в свою очередь раздумывал более долго.
– Вы, видимо, знаете намного больше, чем я себе предполагаю, – наконец, сказал он. – Лично я согласен работать. Мне будет интересно. В конце концов, ведь мы же и будем заниматься безопасностью, значит, и себя обезопасим.
– Все-то у тебя, Владлен, интересно, – махнул рукой Федорыч. – А комитет не дремлет. Понаедут, ручонки сцепят, и на лесоповал.
– Ну, я так понял, что узнать планы комитета – и есть наша задача, – возразил седой. – Да, кстати, допустим, мы выяснили, кто в комитете имеет интерес к структуре, а дальше что? – обратился он к Воронову.
– Материалы передаете Алексею, – ответил Володька, – дальше действовать будем, отталкиваясь от проявленного интереса. Любое движение имеет подоплеку.
– Допустим, первый секретарь горкома проявляет интерес, – не унимался седой. – Например, с целью иметь со структуры процент от деятельности.
Это был вопрос «в лоб». Конкретный, и очень четкий. Владимир тут же почувствовал в сознании бывших «гэбэшников» сильное волнение.
– Не волнуйтесь так, Владилен, – сказал Воронов. – Каждый человек не без греха. Давайте сыграем. Будто вы на месте Ельцина, хотя тому недолго сидеть на своем месте. И претендуете на долю в структуре.
– Что же, сыграем! – согласился Владилен. – И какие ваши действия?
Воронов подошел к нему, и на ухо прошептал короткую фразу. Бывший сотрудник органов отшатнулся от Володьки, будто тот оказался ядовитой змеей. С трудом проглотил слюну, скопившуюся под языком.
– Аргумент принят, – хрипло произнес Владилен. – Вы страшный человек, Владимир Егорович. Но, работать с вами я буду.
Остальные бывшие «гэбэшники» посовещавшись, тоже изъявили желание поработать.
– Что вы сказали Владилену? – спросил Кошелев Володьку, когда все разошлись.
– Только то, что знает сам Владилен, – ответил Воронов, пристально посмотрев на своего соратника, и увидел некоторое смятение в его сознании. – Ты, Леша, не думай об этом. Людям иногда надо показывать некоторую силу, иначе не будут серьезно воспринимать. Ты доверяешь тем, кого сегодня пригласил?
– Сложно сказать. Но, я их знаю со стороны профессиональных качеств. Насколько им можно доверять, я сказать не могу.
Володька задумался.
– Тогда необходимо сделать так, чтобы они доверяли тебе. И у них не возникло мыслей тебя обмануть. А большего от этих людей пока не надо.
Директор типографии, закрывшись в кабинете, медленно пересчитывал деньги от продажи очередного «левого» тиража. Он складывал купюры по стопкам, любовно поглаживая каждую, особенно с номиналом в сто и пятьдесят рублей.
Он считал, что ему повезло. Какой-то заказчик размещал на его типографии книги, причем такие, которые продавались сразу же из экспедиции. Женщины, работающие там, не раз говорили о молодом человеке, уносившем с собой после отгрузки внушительную сумку с денежными знаками. Нет, директору тоже приплачивали, и неплохо, каждый месяц. И машины новые поставили с многоцветной печатью, и станок обрезной. С материалами вообще проблем нет. Но, это для типографии! А для него? Дают в конвертике тысчонку, это деньги что ли? А вон сами, сотнями тысяч таскают!
Ну, да. Обрезает он слегка основной тираж. Немного. Восемь-двенадцать тысяч экземпляров. И потом эти «обрезки» допечатывает ночью и продает по знакомым. Благо, за много лет работы они набрались в достаточном количестве. Даже в очередь встали! Книги то, больно «ходовые».
В приемной директора послышался шум, негромкие голоса. Его секретарша что-то крикнула и дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял молодой мужчина в черных очках на пол лица, и взирал на пачки денег, которые директор в суматохе не успел сгрести в ящик своего стола.