Кошелев понуро опустил голову. Последние полгода Воронов был настолько занят своими делами, что практически не бывал у родителей. Алексей стал чуть не вторым сыном для них. Кошелев не стремился к этому, но так получилось, что довольно много времени он проводил с семьёй шефа. Да и сам Воронов безгранично доверял Алексею, что стоил только один разговор про спеца из управления «Т».
– Я дам вам номер телефона, Илья Николаевич. Запоминайте…
Когда Алексей уехал, полковник сделал несколько звонков и раздал распоряжения – жене нужен был постоянный уход, да и ему надо было подготовиться к поездке. Потом собрал необходимые вещи и вызвал такси.
Приехав в аэропорт, он попил кофе, купил билет на московский рейс и направился в туалет, по дороге примкнув к шумной группе прилетевших туристов из Аргентины. С ними он сел в автобус и доехал до железнодорожного вокзала, где купил билет до Мюнхена по своему английскому паспорту.
Через десять часов полковник выходил из вагона на центральном вокзале Мюнхена и с уличного таксофона набрал известный только ему номер.
– Привет, Клаус. К тебе можно зайти?
Услышав утвердительный ответ, Илья Николаевич поймал такси и назвал адрес в городке Фрайзинг, что в тридцати километрах от Мюнхена.
Клаус Гоффер был закадычным другом полковника, агентом МАДа, правда, в отставке с того самого 1983 года, когда в результате расследований MAДа генерал Гюнтер Кисслинг, заместитель командующего Объединёнными вооружёнными силами НАТО в Европе, на оснований обвинений в гомосексуализме, полученных из сомнительных источников, был сочтён «неблагонадёжным» с точки зрения безопасности НАТО и досрочно отправлен в отставку.
Клаус встретил Илью Николаевича на крыльце своего уютного домика.
– Не ожидал, что ещё когда-нибудь тебя встречу, – пробурчал хозяин дома и пригласил гостя в дом. – Как говорят у вас? Незваный гость хуже татарина?
– Не бурчи, Клаус. Я не надолго, – полковник прошёл на кухню. – Дай что-нибудь съесть.
Немец хмыкнул и поставил на стол холодные сосиски и бутылку пива.
– Ну, рассказывай. Что тебя привело ко мне?
– Вчера вечером в Австрии меня хотели убрать вместе с женой, – сказал Илья Николаевич, жадно откусывая сосиску. – А пару дней назад убили моего сына и беременную дочь… Я хотел бы знать, что вообще происходит у меня на родине. Я, знаешь ли, пару лет не вылезал из Австрии.
– А ты во что ввязался, Илья? – вместо слов о соболезновании спросил немец.
– Да как тебе сказать… Я до вчерашнего дня следил за финансовыми потоками одного удачливого юноши.
– А имя этого юноши не Владимир Воронов?
Илья Николаевич поперхнулся пивом.
– А ты как думал? – усмехнулся Клаус. – Ваше руководство, видимо, перепив водки, решило понравиться Западу. А симпатии Запада имеют некоторую цену. Расскажи мне об этом молодом человеке.
– Помнишь ту ситуацию с вашим торгпредством? Когда вы получили заказ в обход санкций американцев.
– Да, ведь это в то время мы с тобой и познакомились.
Полковник улыбнулся.
– Так вот, схему той сделки подсказал именно Воронов. Тогда ещё – семнадцатилетний пацан, учившийся в техникуме.
Немец слегка побледнел.
– А как он вообще мог об этом знать?! Нет, ты меня разыгрываешь!
– Я похож на клоуна, Клаус?! У меня детей, между прочим, убили. А сын работал на этого самого Воронова – разрабатывал компьютерные приложения…
Немец после этих слов переменился в лице несколько раз за минуту.
– Что ты хочешь узнать, Илья? – хрипло спросил он.
– Я хочу знать, кто стоит за охотой на Воронова и кто отдал приказ убить моих детей.
Раздел 16
Володька с близняшками заехал в Чечину когда солнце освещало море красноватым светом захода. Алессандра сразу вырулила на побережье, и машина плавно поехала вдоль моря. Виттория совладала со слабостью от перенесенного странного недуга и теперь, поглядывая в зеркальце, наводила легкий макияж.
– Может быть, стоит заехать в какой-нибудь отель? – предложил Владимир. – Ополоснуться и поесть? Да и переодеться не помешает.
Его рубашка была измята и штаны испачканы песком и травой. Сестрички так вообще, ехали в майках, одетых на купальники, а под вечер заметно похолодало. Была и ещё причина – Воронов сильно хотел спать. Какая-то непонятная усталость не давала ему сосредоточиться и обдумать то, что произошло на пляже у моря. Его веки тяжелели с каждой минутой, закрывая глаза.