Играть и петь умели многие из Володькиных друзей, а Валерка даже сочинял свои песни. Гитара переходила из рук в руки, случайные прохожие надолго останавливались, заслушавшись, но, не подходя к компании. Девушки жались к парням, а те подставляли плечи, чтобы ненароком не прикоснуться к романтично настроенным дамам.
Володька часто вспоминал этот день и вечер, поскольку потом таких уже не было. Были только проводы в армию, запомнившиеся тем, что Валерка, исполняя свои песни на Володькином балконе, собрал под ним целую толпу слушателей, как на концерте, а Ленка рыдала на плече Ольги Александровны, поскольку Вовку провожала другая…
Служба в армии была тем самым катализатором, поменяв Володькино мировоззрение и привнеся в его жизнь те принципы, которые он старался соблюдать после службы. Он понял, что не все «друзья» являются друзьями, что доверять нужно только себе и если ты ведёшь кого-то за собой, то нужна «палка» и расстояние, дабы не вонзили в спину нож. И если ты видишь врага, то его надо уничтожать, а не пугать. Но… если коллектив действовал сплочённо и слаженно, и внутри этого коллектива не было трусов и предателей, то любые наскоки недоброжелателей разбиваются, будто о стену. Особенно, если в коллективе есть мудрый лидер, понимающий обстановку и просчитывающий шаги противника. Так было в учебке, когда в столовой они вчетвером отбились от двух десятков узбеков, и так было в горном ущелье под Асадабадом…
Вернувшись, Володька не узнал свой двор, и не досчитался друзей. Андрюха пропал без вести в Афганистане, а Валерка сгинул в реакторе Чернобыля. Лариска с родителями куда-то уехала, а Наташка, в буквальном смысле, пошла по рукам.
К нему зашёл Витька, он отслужил на полгода раньше.
– Что твориться, Вовка? – он дергал подбородком после очередной рюмки. – Куда всё исчезло? Мы перестали понимать друг друга, как раньше!
Позже зашла Алла. Она обняла Володьку, и погладила шрам на его лбу.
– Ты живой…
Пришли и Юрка с Любкой – принесли здоровый арбуз, которым закусывали водку.
– Танюха замуж вышла, – говорила захмелевшая сестра Юрки. – Ушла жить к мужу. А Лена… какая-то странная стала. Мы её почти не видим.
Больше никто не пришёл – остальные ещё не вернулись со срочной службы.
Воронов заворочался на диване. Солнце за окном потускнело, и в комнату прорвался прохладный ветерок, качнув занавески. Володька никак не мог сообразить – что же нелогично в посылах Древних, хотя чувствовал, что основная нить разгадки совсем рядом. Почему именно в него заложили такое предназначение, от которого зависели жизни других индивидов? Что в Володьке такого особенного?
Он встретил Наташу на следующее после прихода домой утро. Вышел на балкон, чтобы вдохнуть московского воздуха. Вытянул вверх руки, поправил резинку синих сатиновых трусов, и вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Повернул голову. На соседнем балконе стояла девушка, склонив голову, и подперев её рукой, облокотившись о перила. Пепельные длинные волосы падали фонтаном за балкон, глаза лукаво сияли.
– Здравствуй, Володя.
Сначала он застеснялся своего вида, от неожиданности не зная, что делать, а потом…
– Привет, Наташка! Ты чего не пришла вчера?
Он испугался, что если метнется в квартиру надевать штаны и майку, то больше не увидит свою соседку по балкону.
– А ты хотел, чтобы я пришла?
– Да. Мы же друзья…
Она нервно усмехнулась.
– А ты, Володька, всё такой же… Правда, возмужал. Прям, настоящий мужчина!
– Да что случилось, Наташ?! – не вытерпел он.
– Ты действительно хочешь узнать?
– Да!
Девушка задумалась, тряхнув головой. Потом вдруг решила:
– Мне сейчас на работу. Знаешь, приходи сегодня ко мне в восемь вечера.
– И ребят позовём…
– Нет! – громко отрезала Наташа. – Один приходи. Они тебя уже встретили, и теперь моя очередь.