Наташа поставила пустой бокал на столик и потянулась к бутылке. Воронов резко поймал её руку и медленно отвел в сторону.
– Когда я уйду, ты сможешь напиться до посинения. Я не буду на это смотреть.
– А ты уйдешь?
Володька отпустил руку девушки, и устало вздохнул:
– Чего ты хочешь?
– Ну-у, – ответила она, вытянув губы бантиком, – чтобы ты успокаивал меня…гладил…
Наташа мечтательно прикрыла глаза.
– И когда придут твои родители, то вышвырнут меня с балкона… правда, на балкон соседний, – добавил он.
– Ты дурачок, Воронов, – расхохоталась весело девушка. – Вот почему с тобой так легко и непросто? Мои родители на даче, и приедут через три дня.
Она медленно подвинулась к нему, прикусив нижнюю губу, и прошептала:
– Так что, я вся твоя, Володька…
Теперь засмеялся он. Первый раз после прихода домой.
– Ты чего?! – обиделась девушка. – Как Лариску наглаживать, так…
– Наташка, прости, – смеясь, ответил он. – У тебя так здорово получилось соблазнить меня, что я растерялся. Может тебя и в ванной поддержать?
Она вдруг стала серьёзной и, как показалось Володьке, трезвой.
– Нет. В ванную я пойду одна. А ты, пока, раздвигай диван – бельё в шкафу…
– Наташ?! – он неподдельно удивился.
– Что? Ты обещал, что не уйдешь, пока не выслушаешь меня?
– Обещал, но диван-то зачем раздвигать?
– Ты услышал всё, что хотел? Если да, то можешь идти – я тебя не держу.
– Ты, Наташка, зараза! С диваном – это шантаж!
Она встала и, дернув плечом, пошла в ванную. На полпути остановилась.
– Володь, ты ещё и разденься, и… ложись лицом к стене – я тебя стесняюсь.
После этих слов девушка медленно, стоя к нему спиной, скинула платье.
Воронов улыбнулся, выскочив из воспоминаний. Потом себя мысленно отругал – вместо того, чтобы думать о деле, он вспоминает тот вечер с Наташкой. А, впрочем, почему нет? Тот вечер был запоминающийся.
Володька разделся до трусов и лег под невесомое одеяло, повернувшись лицом к стене. В ванной шуршала вода, а к комнате на фотообоях пухлый Купидон целился в Воронова.
«Чёрт, это же комната родителей и их диван», – подумал он, – «Вот будет, если они неожиданно вернуться».
Он осторожно повернулся и посмотрел на часы, висевшие на стене. Стрелки показывали полпервого ночи.
Вода в ванной стихла. Показалась узкая полоска света и Наташа, шлепая ступнями о паркет, подошла. Володька затаился. Потом она осторожно легла рядом, он даже почувствовал прикосновение к спине её груди. Подвинулся к стене ближе, поскольку это прикосновение словно обожгло. Девушка тихо вздохнула и стала с легким нажимом водить ладонью по его спине.
– Так нечестно, Воронов, – прошептала. – Это ты должен меня гладить.
Он немного повернулся к ней.
– И как я буду это делать? Спиной?
Она хихикнула. Он выдохнул и сел, облокотившись на подушку. Наташа, сначала испуганно потянула одеяло на себя, потом, увидев глубокую борозду на его предплечье, вытаращила глаза. Выползла из-под одеяла, совершенно не стесняясь обнажившейся груди, и провела пальчиком по шраму.
– Блин, Володька! Тебе было жутко больно!
Он поднял подбородок, стараясь сдержать слезы. Да, ему было больно. От того, что те, кого он считал друзьями, с кем в юности делил свою радость и горе, а порой и кусок хлеба, сделали ему больно. Причем знали, что делали.
Воронов посмотрел на Наташку. Она со стоном уронила голову на его грудь и заплакала.
– Володя, прости меня!
Он погладил её волосы и плечи.
– Не стоит извиняться, ты мне ничего не обещала. Это ты меня прости. Я не знал про твои чувства.
Наташа постепенно успокоилась, и села рядом, прикрыв одеялом грудь.
– Я не знаю, что произошло на даче, но время шло, а девчонки не возвращались. За Любку я не беспокоилась – она всегда умела за себя постоять. А вот Ленка… была по уши в тебя влюбленная. Постоянно твердила, что ты придешь, и у тебя с ней всё будет хорошо. Что Света не та, которая тебе нужна, а вот её – Лену, ты знаешь и дружишь с детства. И эта бубнилка начинала раздражать, поскольку Ленка включала её, где попало. При нас, при родителях и при Валерке. Один раз он прямо сбесился – набросился на Ленку чуть ли не с кулаками, еле оттащили. И вот стою я на балконе ночью и смотрю на Ленкин подъезд. А тут твой отец вышел покурить. Мы поболтали немного, а я сдуру, и сказала про дачу и Валеркины проводы. Дядя Жора занервничал, сел в машину и куда-то уехал. Вскоре вернулся. Машина у подъезда встала, и я увидела, как он Ленку на руках отнес к вам домой. Потом среди ночи, с дежурства, Ленкина мать приехала и то же – к вам. Тут и мой папа проснулся, на балкон вышел, и они с дядей Жорой шептались. А уже утром Валеркин отец приехал – до вечера у вас проторчал. Из подъезда вышел прямо прибитый какой-то – смотрит себе под ноги и идет так тяжело, тяжело. А Ленку я больше не видела, мой отец сказал, что к бабушке её отвезли. И спокойно так сказал – без нервов.