На VII Вселенском Соборе были зачитаны послания папы Адриана I, в которых он подчеркивал необходимость иконопочитания. Его аргументация в защиту икон содержала опровержение обвинений в идолопоклонстве, ссылку на существование изображений херувимов в скинии, а также цитаты ряда латинских и греческих отцов Церкви, которые высказывались в пользу икон, в том числе текст св. Григория Великого о неграмотных, которые могут читать на стенах то, что не могут прочесть в книгах80. Христологическая аргументация здесь полностью отсутствовала. Для Адриана I, как для его предшественников и последователей, изображения, в силу их «педагогического» статуса и отсутствия онтологической связи с прототипом, не были предметом богословского рассмотрения.
Постановления VII Вселенского Собора были подписаны представителями всех поместных Церквей, в том числе и римского престола. Получив деяния Собора, папа Адриан I дал указание перевести их на латинский язык. Перевод, сделанный неточно и грубо, привел к большим недоразумениям, результатом которых было вспыхнувшее иконоборчество, носившее, правда, умеренный характер. Одна из главных ошибок в этом переводе относится к догмату иконопочитания, то есть к тому, каково должно быть отношение верующих к священному образу. Везде, где в греческом тексте стояло слово «почитание» (proskunesis), оно было переведено латинским словом «adoratio», то есть «поклонение». Когда папа послал латинский перевод деяний Собора Карлу Великому, он возмутился тем, что он там прочел, отказался признать Собор и выразил энергичный протест против его решений трудом, который впоследствии получил название «каролинговых книг», которые были составлены его франкскими богословами.
«Libri Carolini» опровергают как иконоборческую идею разрушения, так и иконофильскую идею поклонения: таков «умеренный путь разумного направления»81. Франкские богословы идут средним путем, не соглашаясь с Соборами ни 754, ни 787 годов. Иконы не суть идолы, как полагал Собор 754 года, и поэтому не должны быть уничтожаемы. Но не следует воздавать им и того почитания, какое предписано Собором 787 года. Безумно возжигать свечи и курить фимиам. Иконы можно иметь для священных напоминаний, а можно и не иметь. Но с другой стороны иконы, как предметы священные, не стоит ставить при дорогах. Анафема на почитающих иконы должна быть признана несправедливой. Поклоняться можно только Богу, но по отношению к образам такое поведение было бы «суеверным и излишним». Допускается присутствие изображений в церквях и часовнях, но не для поклонения им, а чтобы напомнить об их деяниях и украсить стены.
Каролингские епископы отвергали идею перехода от материальных форм к божественному прототипу, который по их представлениям, обладает совершенно другой природой. Такой переход может осуществляться только через «священную» материю, к которой произведения художников не относятся. Каролинговы книги приводят следующую иерархию священных предметов: во-первых, священные дары; потом крест, но не как предмет, а как эмблема Христа; потом Писания; потом священные сосуды; наконец, реликвии святых82. Образы в списке не значатся. Религиозное изображение, таким образом, сохраняет прочную связь с земным существованием, оно по природе мирское. «В самом деле, какое согласие может существовать между художниками и Писаниями, если последние истинны, а первые зачастую лгут?»83 Тем ни менее, как бы не незначительна была серьезность, которой удостаивали изображения, Церковь должна была следить за тем, чтобы они не противоречили ни истине, ни нравственности. Этим еще раз обозначена задача изображений – помогать в восхождении к добру и истине тем, кто своими собственными силами не достиг бы ни того, ни другого. Власть же Церкви над художником, а также над его произведением носит чисто дисциплинарный характер.