пред небесами, пред землей! И больше я не скажу ни слова! Небо и земля с тобой да будут, самый-самый храбрый из всех могучих, воин Рабиналя!
В первый раз говорит воин Рабиналя:
Эй, эй, ты гордый, воин, вождь людей Кавека! Вот что сказал ты пред землей и небом: “Иди сюда, владыка ненавистный, владыка омерзительный своим пороком. Неужто будешь ты единственным, чьи корни, чей ствол я не смогу навечно истребить? Ты вождь людей Чакача и Самана, Каук из Рабиналя”. Иль не сказал ты это? Да! Да! Сказал ты это безусловно! Свидетелями будут небо и земля! Сдавайся же скорей моей стреле могучей, сдавайся силе моего щита и палице моей, и топору-якй1, и сети - моему оружью, моей земле для жертвы и моей траве могучей, склонись перед моей магической травой -
“табачным корнем2”, Перед моею мощью, пред моей отвагой! Так будет или нет, но пред землей и небом клянусь, что я свяжу тебя моим арканом! С тобой да будут небо и земля, отважный воин, пленник мой, моя добыча!
1 Яки - “мексиканцы”, “пришельцы”. Воин Рабиналя постоянно называет свое оружие тольтекским, тем самым подчеркивая, что его род восходит к мексиканским завоевателям, покорившим народы горной Гватемалы в X веке.
1 Пленника перед принесением в жертву обмазывали “белой землей” - толченой известью; “табачный корень” - какая-то трава, употреблявшаяся при колдовстве.
Он ловит его арканом и тянет, чтобы подтащить к себе пленника.
Музыка останавливается, танец прерывается. Продолжительное
молчание, во время которого оба воина, изображая гнев, глядят
в лицо противника, без музыкального аккомпанемента и танца.
Во второй раз говорит воин Рабиналя:
Теперь, могучий воин, ты мой пленник и моя добыча!
Хвала богам и неба и земли!
По справедливости и небо и земля
тебя склонили пред моей стрелой могучей,
пред силой моего щита и топора-яки,
пред палицей моей тольтекской,
перед моею сетью и моим оружьем,
перед моей землей для жертвы и моей травой могучей,
перед моей магической травой - “табачным корнем”!
Теперь заговори! Открой расположенье
твоих долин и гор твоих родных!
Где ты рожден: на склоне ли горы
иль в глубине долины? Кто ты - сын ли
облаков или тумана сын1? Бежал ли ты
перед копьем иль просто от войны?
Вот что вещает голос мой пред небом, пред землею!
И потому скажу тебе я только кратко:
мой пленник и моя добыча,
с тобой да будут небо и земля!
Во второй раз говорит воин киче:
Услышь меня, о небо и земля! Неужто правда то, что ты сказал мне? Те дикие слова, что бросил ты в лицо мне
“Сын облаков” - уроженец гор, “сын туманов” - долины.
пред ликом неба, пред лицом земли?
Не говорил ли раньше ты, что я отважен,
что я решительный, могучий воин?
Вот что тогда сказал твой голос!
Ну что ж, испробуй! Буду я отважным?
Так испытай меня! Могучий ли я воин
иль трус, бежавший от копья в сраженьи?
Сказал ты и другое: “Открой расположенье
твоих долин и гор твоих родных!”
Вот что изрек ты. Что ж, теперь попробуй:
отважный ли я воин? Пробуй, пробуй!
Воитель я! И должен вам открыть
названья гор, долин моих родимых?
Да разве же, как день, тебе не ясно,
что я рожден на склоне гор и в глубине долины,
что я - сын туч, что я - дитя тумана?
И ты надеешься, что я тебе открою
названье гор, долин моих родимых?
Нет! Нет! Скорей исчезнут
и небо и земля!
Вот что скажу пред небом и землею,
вот почему я говорю так кратко!
С тобой да будут небо и земля,
могучий муж, герой из Рабиналя!
В третий раз говорит воин Рабиналя:
Стой, смелый воин, пленник и моя добыча!
Вот что сказал ты пред землей и небом:
“Я храбр, я воин и вдруг тебе открою
названье гор, долин моих родимых?
Да разве же, как день, тебе не ясно,
что я рожден на склоне гор и в глубине долины,
что я - сын туч, что я - дитя тумана?” Не так ли ты сказал? Ну что ж, как хочешь! Но если ты сейчас же не откроешь названье гор твоих, долин твоих родимых, тогда - да будет воля неба и земли! - предстанешь ты, иль мертвым, иль живым, закованным в цепях, перед моим владыкой, перед правителем моим в могучих стенах моей огромной крепости! Вот что скажу я пред ликом неба, пред лицом земли. Да будут они с тобой, мой пленник и моя добыча!