В двенадцатый раз говорит воин киче:
Эй, Хоб-Тох, владыка! Разве это - твои питье и пища? Если так,
то ничего хорошего о них сказать нельзя!
Здесь нет того, что нравилось бы мне,
моим губам или моим глазам!
И если вы хотите попробовать чего-то
действительно приятного - придите и вкусите
в моих горах, моих долинах! Там
отведаете вы прекрасные напитки,
сверкающие, сладкие. Вот что
я пробую в моих горах, моих долинах!..
Итак, вот что здесь говорит мой голос
пред ликом неба, пред лицом земли:
так это стол твой и твой кубок? Нет!
Вот кубок, из которого ты пьешь - ведь это череп
моего родителя, череп моего отца1 я вижу,
рассматриваю я! Не сделают ли также
и с головой моею, с черепом моим?
Его резьбой2 украсят, красками покроют
снаружи и внутри! И вот когда
придут в твои долины, горы
мои сыны, дети мои, чтоб торговать
пятью мешками пека и пятью мешками
какао с твоими сыновьями и детьми твоими,
то скажут сыновья мои и дети:
“Вот голова нашего предка, голова отца
нашего!” Так будут повторять об этом
все сыновья мои и дети в память
обо мне, пока светиться будет солнце! […]
Вот кость моей руки, она да будет
палочкой, оправленною в серебро,
звучащей, шум производящей в стенах
высоких крепости обширной’, вот
1 Киче, как и другие народы древности, часто делали из черепов знамени-тых воинов, побежденных ими, кубки. Поэтому Кече-ачи выражает желание, чтобы его кости были использованы таким же образом; это подчеркнуло бы важность его персоны.
1 При раскопках крупного культурного центра горных майя Каминальхуйу (близ современной столицы страны - Гватемалы) был найден человеческий череп, украшенный великолепной гравировкой.
‘ То есть колотушкой для малого барабана.
кость моей ноги, что превратится
в колотушку большого барабана-тепонастли
иль в колотушку малого, и дробь их
заставит задрожать и небеса и землю
в стенах высоких крепости обширной. […]
[…] Вот что мой голос говорит пред небом и землею:
“Я попрошу у “вас сверкающую ткань,
украшенную золотом, с рисунком тонким, матери твоей работу,
жены твоей работу, чтобы
я смог себя украсить ею
здесь, среди стен высоких
обширной крепости, здесь, в четырех углах,
во всех четырех крайних точках,
как высший знак моей кончины,
моей смерти здесь, под небом, на земле!
В шестой раз говорит владыка Хоб-Тох:
Киче могучий воин, сын людей Кавека!
Чего же ты желаешь? Что ты просишь здесь?
Ну, хорошо! Тебе даю я это
как высший знак твоей кончины,
твоей смерти здесь, под небом, на земле!
Рабы, рабыни, принесите
сюда сверкающую ткань,
блистающую золотом, изделье
рук владычицы средь этих стен
высоких обширной крепости! И пусть
ее дадут ему, герою, храбрецу,
как высший знак его кончины, смерти
здесь, между небом и землею!
Говорит раб:
Да! Хорошо, владыка мой, правитель!
Я дам сейчас то, что желает
храбрец и воин этот! Вот, могучий воин,
украшенная золотом ткань,
что ты желаешь, что ты просишь! На!
Тебе даю ее я, но не будь нескромен
и не испорть ее!
Раб передает воину киче кусок сверкающей ткани, которой тот украшает себя.
В тринадцатый раз говорит воин киче:
О барабанщики, о игроки на флейте,
начните песню флейт и барабанов!
Звучи напев, то громкий, то чуть слышный,
сыграйте ж на моей тольтекской флейте
и на моем тольтекском барабане.
Раздайся флейты звонкий голос,
звучи, о барабан киче бесстрашных!
Играйте танец пленника
моих родных долин и гор великий танец!
Играйте ж так, чтоб задрожало небо,
от звуков чтобы сотряслась земля!
Пусть ваши головы склонятся,
когда достигнет солнца топот ног моих,
когда я буду танцевать,
рабынями, рабами окруженный,
размеренным и величавым шагом
пред ликом неба, пред лицом земли!
О барабанщики, о звонкие флейтисты,
да будут с вами небо и земля!
Воин киче танцует один круг посередине двора и подходит к каждому углу, бросая военный клич.
В четырнадцатый раз говорит воин киче:
Ойе! Хоб-Тох, владыка! Я прошу тебя
пред ликом неба, пред лицом земли!
То, что ты дал мне, что ты предложил, -
я все вернул, я оставляю все
у входа в крепость твою обширную,
у входа во дворец твой! Спрячь и сохрани
их в сундуках среди высоких стен дворца большого своего.
Ты согласился удовлетворить мое желанье,
мои просьбы пред ликом неба, пред лицом земли!