Я уже много раз видел, как убивают животных в стране тома, где жертвоприношения — обычное дело, но на этот раз меня охватывает какое-то тягостное чувство. Никогда еще подобная церемония не была столь откровенно жестокой. Одним долгим, точно рассчитанным ударом жрец перерезает животным горло. Бык со связанными ногами, истекая кровью, пытается подняться; голова его еще соединена с загривком позвоночником. Баран встает, спотыкаясь, но оседает наземь и корчится в предсмертных судорогах. Обезглавленный петух прыгает по могильным плитам, кувыркается и падает между двумя камнями. Мужчины растеряны и едва решаются взглянуть друг на друга. Все предсказания очень противоречивы. Молчаливая толпа медленно расходится, а небо над пей серое, печальное, как в день «всех святых» [30].
Косой луч солнца прорывается сквозь облака. В игре мрачных теней и яркого света ясно видна деревня. Дверь хижины-«снадобья», этого храма тома, открывается. Оттуда с трезубцами в руках выходят Зэзэ и Вэго, наценившие на себя все свои талисманы. За ними какой-то человек несет на плече большую деревянную статую женщины в шлеме с гребнем, одетую в сероватое бубу. На руках у нее медные браслеты, шею украшает ожерелье из мелких стеклышек.
Чувствуется приближение торнадо, но Вуане не выражает беспокойства: когда выходит Воллолибеи, дождя не может быть.
Как объясняет Вуане, имя статуи — Воллолибеи — означает: «Так он красив, что ты не сможешь отвести от него глаз до захода солнца». Разумеется, это несколько вольный перевод. Воллолибеи в Тувелеу — женская статуя; мужская находится в соседней деревне. Иногда устраивается большой праздник, чтобы их соединить, и они танцуют вместе под аккомпанемент голоса Афви. Сегодня Воллолибеи из Тувелеу осталась одна, потому что старейшины из соседней деревни не отозвались на приглашение Зэзэ, но воля духов должна исполниться, несмотря на все дурные предзнаменования, и процессия начинается.
Безразличный ко всему, подняв лицо к грозному небу, Зэзэ в трансе поет каким-то незнакомым нам голосом. За ним один из знахарей Песет на плече статую. Сзади следуют мужчины. Они снова начинают петь хором. Ураган рвется к деревне со скоростью мертвой зыби. Уже весь лес дрожит. Сорванные с макушек листья кружатся вихрем в знойном воздухе. Зэзэ противостоит всем злым силам, он отталкивает их своим трезубцем. Голос его приобретает небывалую звучность. Воодушевленные этой борьбой с разбушевавшейся стихией, мужчины завывая вторят ему. Вуане сотрясается в приступе истерического хохота.
— Никогда не бывает дождя при выходе Воллолибеи, — твердит он. — Зэзэ сильнее всех, он прогонит бурю.
Развязка кажется неизбежной. Шквальный дождь уже затопил ближние холмы, молнии все чаще и чаще полосуют черное небо. Голоса людей тонут в непрерывных раскатах грома. Воллолибеи ставят на землю. Еще более могущественная, чем Зэзэ, она одна будет бороться с торнадо.
Слишком поздно. На деревню обрушиваются первые струи частого, скрывающего все из виду дождя. Зэзэ кажется не растерянным, а разъяренным. Вуане на плечах уносит статую в хижину-«снадобье», и следом за ним мы впервые входим туда.
С перекладин потолка, покрытых, как лаком, слоем копоти, словно траурные полотнища, свешиваются длинные паутины, отягощенные пылью. В глубине ниши, заваленной талисманами, стоит старый сундук с глиняными сосудами Афви; по обе стороны от него возвышаются плетеные корзины, их стенки покрыты собачьими черепами. Зэзэ, Вэго и Вуане, сидя на корточках вокруг Воллолибеи, бросают орехи кола: они падают благоприятно. Следовательно, торнадо, который становится просто бешеным, не может считаться признаком гнева духов леса. Зэзэ приподымает бубу Воллолибеи, обнажает ее половой орган, и Вуане выдувает на него разжеванные орехи. Это жертвоприношение должно окончательно смягчить гнев статуи. Наши друзья немного успокаиваются. Зэзэ смотрит на нас в упор.
— Духи на нашей стороне, — передает он нам через Вуане. — Это злые колдуны напустили на меня дьяволов леса, но я не боюсь. Ночью я поведу вас в такое место, куда входят только посвященные. Вы увидите Великого Духа, а я принесу ему в жертву свою собаку.