— Неужели вы верите этим черточкам и точкам? — спросил он.
— Конечно, Джеймс, — сказал капитан, рассматривая карту Китая, на которой он уже наметил путь от Кантона до Юаньяна и от Юаньяна до Амарапуры.
— А я считаю их ровно ни на что не годными. Надо иметь воистину монашеское терпение, чтобы проследить все эти черточки, нарисованные с целью сбивать с толку порядочных людей. У меня рябит в глазах от одного взгляда на них.
— Да ведь мы уже давно знаем, что вы только и умеете, что выискивать китайские косы, и знаем также, зачем.
— В этом вы совершенно правы, — простодушно сказал американец.
— А теперь слушайте меня. Вот здесь вы видите Юаньян, а там Амарапуру; оба эти города оспаривают честь обладать священным мечом Будды.
— Клянусь пушкой! — вмешался поляк. — Стало быть, нам надо будет посетить два города?
— Непременно два, Казимир, — сказал американец, искавший в это время Юаньян в Монголии.
— Где вы его ищете, Джеймс? — спросил капитан. — Если вы будете продолжать в том же духе, то в конце концов очутитесь в Сибири.
— Да ведь я не географ. Вот наконец я их нашел, и хотя держу их под пальцами, немного растопырив их, все-таки мне кажется, что оба города отстоят довольно далеко один от другого. Я, может быть, ошибаюсь?
— Ничуть. Они очень далеко один от другого. Теперь нам предстоит решить, который же из двух городов нам придется посетить первым. Я бы поехал в Юаньян, а вы?
— Что же вы спрашиваете! — воскликнул американец, удивленный вопросом своего знаменитого друга. — Если вы находите, что лучше будет начать с Юаньяна, поедем сначала туда.
— Хорошо. Теперь я покажу вам весь путь.
— Только не так быстро, вы летите на всех парах.
— Вот здесь Сицзян; мы поднимемся в лодке вверх по его течению. Вам это нравится?
— Как! Мы отправимся в Юаньян в лодке?
— Фи, как глупо! Юаньян вовсе и не расположен на Сицзяне.
— Какая масса цзянов!
— Мы поднимемся до Учжоу, потом достанем лошадей и пересечем провинции Гуанси и Юньнань до самых берегов Юаньцзяна.
— Это что еще за Юаньцзян?
— Это река, омывающая Юаньян.
— Так что, переплыв этот самый Юаньцзян, мы без всяких затруднений попадем в Юаньян?
— Именно, Джеймс. Имеете вы что-либо против?
— Что же я могу иметь против? Вы говорите как по писаному.
— Хорошо…
— Я хочу только спросить: буду ли я убивать там слонов и бегемотов?
— О, сэр Джеймс! — спросил поляк. — Неужели вы хотите связываться с этими чудовищами? Они вас уничтожат.
— Ерунда! Китайские звери!
— Да разве они не такие же, как в других странах?
— Конечно нет, мой милый. Ведь я встречу там зверей, Джорджио?
— Целыми сотнями.
— И прекрасно. Теперь дальше. Если этот пресловутый меч не находится в Юаньяне, тогда что?
— Тогда мы отправимся в Амарапуру, — отвечал капитан. — Разве вас путает путешествие через Индокитай?
— Я этого не говорю, но смею заметить только, что тогда наше путешествие будет немного длинным…
— В нашем распоряжении целый год, Джеймс.
— Да, времени достаточно. Итак…
— Итак, если мы не найдем этого оружия в Юаньяне, мы переправимся через реку Меконг, потом Салуин, потом Менам и очутимся на берегах Иравади. Оттуда нам нетрудно будет добраться в лодке до Амарапуры, Города Бессмертных.
— Удивительный вы человек! — воскликнул пораженный американец. — Слушая вас, можно подумать, что вы уже сто раз проделали весь этот путь.
— Маршрут вам нравится?
— Конечно, нравится.
— И вы чувствуете себя расположенным принести любую жертву, чтобы только отыскать этот меч?
— Я сделаю все, что вы пожелаете.
— Ну и отлично! А теперь начнем с маленькой жертвы.
— О! О! — воскликнул янки, начиная беспокоиться.
— Джеймс! — сказал капитан, откупоривая бутылку старого виски и наполняя два стакана. — Вы знаете, и может быть, даже лучше меня, что китайское правительство неохотно пускает иностранцев в свои владения.
— Это я знаю, — согласился американец. — Мы рискуем тут головами. Если мы войдем в Гуанси в европейской одежде, они нас живо арестуют.
— Ну, это уж слишком! А тогда что же мы станем делать? — спросил поляк.
— Я хочу сделать вам предложение, которое мне самому кажется восхитительным.
— А именно?
— Загримируемся китайцами!
— Что?!!
— Я говорю, что нам надо будет привесить себе на затылок биэнъ-дзик14, а на спину надеть нань-чхань-гуй15.
— Что?… Мне одеться китайцем! Мне, гражданину свободной Америки! Мне, чистокровнейшему янки, напялить на себя этот проклятый нанъ-чханъ-гуй.
— Если у вас есть лучший план, то сообщите его нам. Американец сидел, разинув рот, будучи не в состоянии издать ни единого звука.
— Джеймс, теперь не время колебаться, — сказал капитан, — и не время создавать самим себе препятствия.
— Но подумайте!.. Мне одеться китайцем! Чистокровнейшему янки нарядиться»
— К черту чистокровнейших янки!
— Но ведь надо мной все будут смеяться.
— Велика важность! Речь идет о том, чтобы выиграть пари. Кстати, разве вы не были одеты китайцем, когда попали в заваруху в Плавучем городе?
Американец не знал, что сказать. Он искал, что возразить, и не находил.
— Итак, что же вы решили? — спросил капитан.
— Что же мне решить?… Неужели надеть косу?!
— Надевайте, сэр Джеймс! — сказал поляк. — Когда у нас будут косы, мы станем курить опиум и пить чай, как настоящие китайцы.
— А ты разве также привяжешь себе косу, Казимир?
— Конечно. И для большего эффекта даже подкрашусь. Американец яростно чесал за ухом и отдувался, как тюлень. Для него, заклятого врага китайцев, было крайне тяжело решиться надеть на себя китайский костюм и привязать косу.
— Ну что же, сэр Джеймс? — вмешался поляк. — О чем вы там размышляете с таким печальным лицом?
— Я думаю о косе. Путешествовать с таким подлым украшением и обуть ноги в пару лианг-сие16 на высокой подошве!..
— Да разве вам не кажется естественным, что в Китае путешествуют в китайской одежде? — сказал капитан, смеясь.
— Да… пожалуй, вы правы.
— Ну?! — нетерпеливо протянул капитан.
— Ну… если уж это так крайне необходимо… я дам себя… дам себя разрисовать и одеть.
— Значит решено, Джеймс. Вы оденетесь китайцем.
— Мы привяжем вам длинную косу на затылок и наклеим вам пару очков на нос, — добавил ехидно поляк.
— О-о!.. Как вы спешите! Вы летите, точно два паровоза! Какая это, однако, жертва!
— Утешьтесь, Джеймс! — сказал капитан. — Ведь речь идет о священном мече…
— К черту священный меч и всех азиатских богов! Это несчастное оружие уже стоит стольких жертв, а мы еще не начинали путешествовать!
Капитан посмотрел на часы.
— Одиннадцать часов, — сказал он. — Нам едва хватит времени на то, чтобы совершить свой туалет.
Американец тяжело вздохнул и последовал за капитаном и поляком в соседнюю комнату. Там он не без содрогания увидел кафтаны, рубашки, кальсоны, косы, шляпы, сандалии, пояса, кошельки, очки и веера — все предметы, необходимые доблестным сынам Небесной империи.
Китайский цирюльник сбрил им бороды, начернил усы, пригнув их кончики книзу, обрил часть головы и приколол великолепную косу длиной в девяносто сантиметров, называемую биэньдзи.
Американец не переставал отдуваться и вздыхать; это переодевание леденило кровь в его жилах.
Туалет их был непродолжителен. Они умылись желтой водой, которая оставила на лицах оттенок, свойственный китайцам, надели pusain, или шелковую рубашку, а сверх нее панъ-чханъ-гуй, спускавшийся до самых колен, с отверстием на правой стороне груди, которое и застегнули на многие крючки и пуговицы, стянули его широким поясом кхуанъ-яодай, к нему привесили кхоо-бао, в котором лежала трубка, очки из прокопченного кварца и веер.