— А зачем тебе я?
— Слушай, я не хочу, чтобы эти два типа испортили грандиозное событие, которое я назначил на стадионе «Кезар». Это будет мой триумфальный въезд в вашу Америку — с флагами и фанфарами, — и мне не нужны помехи.
— Что я должен сделать? — спросил Хант.
Дор развернулся вместе со стулом. Он отпустил рычаги, и белая точка, не встретив на пути препятствия, стукнулась о край экрана. Раздался писк, и табло высветило счет 10. Дор пристально воззрился на Ханта.
— Уж конечно, не встречать их хлебом-солью. Я хочу, чтобы ты их убрал.
Хант посмотрел на экран. Белая точка снова поползла справа налево и, не встретив препятствия, стукнулась о левый край экрана. Раздался писк. Счет стал 2:0. Хант нюхом ощутил, как нагрелся автомат.
— Убрал? — переспросил он.
— Ну да. Прокомпостировал им билеты!
— Билеты?..
— Черт тебя раздери, ты что — полный придурок? Убей их, болван!
Хант улыбнулся. Так, значит, вот что такое янычар. А тем временем машина, предоставленная самой себе, уже довела счет до 5:0.
— Кстати, какой у тебя опыт? — поинтересовался Дор. — Сколько засечек у тебя на прикладе?
— Насколько я понимаю, ты спрашиваешь, сколько человек я убил?
— Точно, Ферди. Сколько?
— Ни одного.
Дор опять воззрился на Ханта. На его гладком, лоснящемся лице отразилось раздражение.
— Погоди-ка, — недоумевающе произнес он. — Это еще что за фигня?
Хант пожал плечами.
— Черт побери, я прошу найти мне классного убийцу, а мне приводят джентльмена-южанина, который торчит тут, как шишка на сучке, и скалится. Что тут происходит, черт вас всех побери?
— Я могу их убить, — с удивлением услышал Хант собственный голос.
— Конечно, малыш, конечно. У меня в Патне было девяносто восемь телохранителей — служба безопасности, какой нет у этого вашего крестоносца в Риме, и знаешь, где они теперь? Все девяносто восемь! Они наклали в штаны и вернулись к себе в горы — и все из-за этих двух мерзавцев. А ты хочешь в одиночку с ними справиться. Не смеши меня.
«Бип-бип-бип!». Счет стал 11:0, и обе вертикальные линии по краям экрана исчезли. Игра окончилась, и белая точка принялась беспорядочно двигаться по экрану — бесцельно и безрезультатно.
— Я могу их убить, — спокойно повторил Хант, на этот раз слова его прозвучали куда естественнее для него самого — так, будто именно эти слова ему следовало произносить всю жизнь.
Дор вернулся к игре, презрительно отмахнувшись от Ханта — вали отсюда, убирайся в задницу.
Хант сидел и наблюдал за тем, как Дор играет — мрачно, сосредоточенно, дергая за оба рычага — правая рука против левой. Светящаяся точка бешено металась по экрану. Один — ноль, один — один, два — один, три — один.
Розыгрыш каждого очка шел долго, и у Ханта было время поразмыслить. А почему бы и нет? Его предки занимались этим несколько столетий. Его боссы, Долтон и Харроу, говорили, что это принесет ему много денег. Так почему бы и нет?
Почему бы и нет? Почему бы нет? Итак, блудный сын Фердинанд Де Шеф Хант решил вернуться в лоно семьи и стать профессиональным убийцей. И черт побери, он не позволит этому жирному поросенку помешать ему.
— Что за игра? — спросил он громко.
— Электронный пинг-понг, — отозвался Дор. — Играл когда-нибудь?
— Нет. Но я тебя побью.
Дор язвительно расхохотался.
— Ты не побьешь меня, даже если я буду играть с завязанными глазами, сказал он.
— Я побью тебя, даже если я буду играть с завязанными глазами, — заявил Хант.
— Уйди отсюда, прошу тебя, — отмахнулся Дор.
— Давай сыграем, — предложил Хант.
— Уходи.
— Моя жизнь против работы. Игра решит.
Дор обернулся и пристально посмотрел на Ханта. Тот встал и подошел к автомату.
— Ты это серьезно? — спросил Дор.
— Я ставлю свою жизнь, — ответил Хант. — Я не привык этим шутить.
Дор хлопнул в ладоши. Точка продолжала скакать по экрану. Теперь, когда ей никто не мешал, очки набирала та сторона, за которой было право подачи.
Открылась дверь, и в комнату вошли четыре человека — те самые, которые привели Ханта в дом.
— Мы будем играть в пинг-понг, — сказал им Дор. — Если он проиграет в расход. — И обернулся к Ханту: — Ты не возражаешь?
— Ничуть. А если я выиграю?
— Тогда мы с тобой поговорим.
— Мы поговорим в шестизначных цифрах?
— Хорошо, но насчет этого не волнуйся: через три минуты ты будешь одним из незабвенных, ушедших в мир иной.
Дор потянулся к красной кнопке, чтобы начать новую игру.
— Не надо, — остановил его Хант.
— Как так?
— Давай доиграем эту.
— А, ну конечно. Я так и знал! Так я и знал, что тут какая-то хитрость. Ты хочешь фору? Так вот, я не дам тебе семь очков форы. Счет восемь — один. Ага, уже девять — один.
— Мое — одно очко, твои — девять. Играй, — сказал Хант и взялся за левую рукоятку. Точка мягко отскочила от правого нижнего угла экрана и полетела в его сторону.
— Заказывай гроб, — сказал Шрила. — Похороны я тебе обеспечу.
Хант не спеша нажал на рычаг. Вертикальная линия поползла вверх. Он поменял направление движения рычага, и линия поползла вниз. Ханту было наплевать, что светящаяся точка полетела беспрепятственно по экрану и ударилась о левый край.
— Десять — один, — сказал Дор. — Осталось одно очко.
— Ты его не получишь, — заявил Хант.
Он уже ощущал рычаг как часть себя самого. Он держал черную пластмассовую рукоятку, охватив ее пальцами так, будто и рукоятка и весь рычаг были изготовлены на заказ специально для него. Кончиками пальцев он ощущал движение вертикальной линии, малейшие изменения ее скорости. Он чувствовал, как и когда ее надо послать верх, когда — вниз. Без мыслей, с полностью отключенным сознанием, он знал, что надо делать. Подача опять перешла к Дору, и точка полетела в левый нижний угол экрана. Дор улыбнулся.
Хант медленно повел вертикальную черту вниз, точка ударилась о нижний край экрана и отскочила вверх, и как раз в этот момент Хант перехватил ее и послал вправо вдоль нижнего края. Дор встретил точку и послал ее назад по той же траектории.
Хант не сдвинул с места вертикальную черту — она была все в той же позиции, и точка должна была бы отскочить под прямым углом. Но в тот самый момент, когда точка должна была стукнуться о черту, Хант сделал резкое движение вверх, и точка полетела через экран по диагонали в правый верхний угол. Дор крутанул свой рычаг, и его вертикальная черта подскочила вверх, упершись в верхний край экрана под прямым углом, но точка перелетела через черту, и автомат запищал.
— Десять — два, — улыбнулся Хант. Он понял, что в верхней части экрана есть «мертвая зона», где вертикальная черта не может перехватить точку.
Теперь надо выяснить, есть ли такая зона в нижней части.
Игра продолжалась. Опять подавал Дор. В нижней части экрана тоже оказалась «мертвая зона». Десять-три, десять — четыре, десять — пять.
Раздражение Дора росло. Он то и дело орал на игровой автомат и на светящуюся точку. Хант молча, как бы невзначай, двигал свой рычаг.
Когда счет стал десять — десять, Дор со всего размаха хлопнул по автомату своей пухлой короткопалой рукой. На экране возникла надпись «Игра окончена», и вертикальные линии исчезли.
— Ладно, — махнул Шрила стоявшей в дверях четверке. — Все ушлепывайте отсюда.
Они ушли, а Хант сказал:
— Я играл правой рукой. Хочешь, я сыграю левой?
— Не хочу.
— А если левой рукой и с завязанными глазами?
— В эту игру с завязанными глазами не сыграешь. Как ты можешь играть, если ничего не видишь?
— А ничего и не надо видеть, — объяснил Хант. — Ты этого до сих пор не заметил? Звук совершенно разный при движении точки по верхнему и по нижнему краю. И кроме того, можно определить по свисту — быстро она летит или медленно.