Анна подошла, пред ней открылись врата неведомой птицы, и сразу же послышался голос:
- Входи, мы тебя ждем.
Она вошла во внутрь этой бронзовой птицы, вокруг все светилось золотистым светом. Где-то там вверху слышалась приятная музыка. Анна посмотрела вокруг. Необыкновенная красота окружала ее, а от восприятия этой музыки у нее закрылись глаза, и она присела, не понимая того, что с ней происходит. И в таком „беспамятстве” она начала парить. Она видела большие города, населенные многочисленными людьми. Города эти светились, как звезды на ночном небе. Очнувшись, она увидела перед собой двух женщин, это были красавицы неземной красоты.
- Анна, дочь ты наша, успокойся, с тобой все в порядке. Просто мы тебя подготовили к встрече с нами.
Анна невольно посмотрела на свое одеяние и сравнила его с одеяниями этих женщин, которые стояли пред ней. Ей стало как-то неловко, и она покраснела.
- Анна, не нужно бояться стесняться своего положения. Со временем у тебя будет то же самое, так что возрадуйся всему этому.
Анна заплакала.
- Ну-ну, дочь ты наша, возьми себя в руки.
Одна из женщин удалилась, другая же осталась с Анной, и Анна спросила ее:
- Скажи мне, пожалуйста, как мне к тебе обращаться?
- Анна, ты внимательно всмотрись в мое лицо.
Анна пристально посмотрела в глаза, стоящей пред ней женщины.
- Ну-у, Анна, смотри, смотри, кого ты видишь пред собой?
- О, Боже, вскрикнула Анна, - что я вижу, неужели это сон?
- Нет, Анна, это не сон.
- Да, но я вижу пред собой саму себя, но я какая-то другая.
- Нет, Анна, ты не другая.
Анна закрыла глаза и встряхнула головой:
- Тогда скажи мне, может быть, ты моя сестра?
- В какой-то степени, да, только самая найроднейшая сестра, ибо я твой вечный Ангел-хранитель.
- Боже, сестра, не могу я в это поверить.
- Анна, я понимаю тебя, и все же поверить придется. Конечно, для тебя сейчас все это выглядит чудом, но когда-то ты ко всему этому привыкнешь. И когда проживешь на Земле восемьдесят четыре весны, то ты посетишь навсегда нашу обитель, с которой уже никогда не расстанешься. А сейчас следуй за мной.
Они подошли к небольшому прозрачному цилиндру.
- Анна, проходи, не бойся.
Когда она вошла в него, Анне стало не по себе.
- Сейчас. Сейчас, дорогая, все пройдет.
Цилиндр начал медленно подниматься вверх. И, действительно, Анне стало легко, и она вновь начала любоваться всей увиденной ею красотой. Вокруг все светилось и переливалось. И вот цилиндр остановился…
В дверь постучали, и послышался голос:
- Анан, ты дома?
- О, Боже, кто же это к нам пришел?
- Это я, Авраам.
- Да вроде бы я и не знаю никакого Авраама.
- Знаешь, дорогой, знаешь. Вспомни свою юность, и ты вспомнишь меня.
- Что ж, входи.
Авраам вошел в дом:
- Мир всем вам!
- Мир и тебе!
Анан внимательно посмотрел на Авраама:
- Да-да, Авраам, я вспомнил тебя, а ведь прошло столько лет. Но как ты нашел меня?
- Да уж нашел.
„Некстати он пришел”, – подумали дети Анана.
- Анан, как мы с тобой постарели.
- Конечно, Авраам, годы берут свое. И что же тебя привело в Иерусалим?
- Понимаешь, моя дочь Рахиль очень больна. Где я с ней только не бывал, и никто ей не может помочь. И вот, будучи в Капернауме, я услышал, что в Иерусалиме находится Пророк Иисус. И я решил ее показать Ему. Может Он поможет моему горю.
Анана обдало жаром: „Господи, неужели Иисус, действительно, Посланец Божий?” - подумал он.
- А где же сейчас находится твоя дочь?
- На улице, в повозке.
- Так, что же ты стоишь, веди ее в дом.
- Спасибо тебе, Анан, ибо я так и знал, что ты меня поймешь и дашь нам приют.
Он ввел в дом Рахиль, Анан подошел к ней:
- Рахиль, дорогая, приляг, вот здесь тебе будет удобно.
- Хорошо, дядя Анан. Отец мне много рассказывал о вас. И я вас попрошу, пожалуйста, помогите нам найти Иисуса.
- Конечно, конечно, завтра по восходу солнца мы отправимся на Базарную площадь, и там все узнаем.
Охрон внимательно смотрел на Рахиль и думал: „Боже, какая она красивая. Судя по всему, а я так хочу, она будет моей женой”.
Рахиль посмотрела на Охрона, улыбнулась и спросила:
- Как тебя зовут?
- Ох-ох-охр-р…
- Ты что, тоже болен?
- Нет, просто, просто…, - и Охрон покраснел.
- Охрон, а я очень сильно больна и, когда моя болезнь посещает меня, я становлюсь страшной.
- И как часто тебя посещает твоя болезнь?
- Как только я вижу полную луну.
Охрон выбежал из дома и посмотрел на небо, но было еще светло и светило солнце. „Господи, да какая же сейчас луна, дай Бог, чтобы она была неполной. Мне все время хочется смотреть на Рахиль”. Охрон полностью опустился в свои мечты.
Иддай смотрел на своего старшего брата и смеялся:
- Охрон, Охрон…
- Но тот его не слышал, он парил где-то там, выше своей головы.
Когда Анан и Авраам вышли из дома, солнце уже было за горизонтом, жара спала, и они продолжили свой разговор.
- Скажи мне, Авраам, лично вот ты, уже пожилой человек, веришь ли ты этому Пророку?
- Анан, извини меня, дай Бог, чтобы не постигло тебя такое горе, как постигло оно меня. Сейчас я верю всему. И ради своей дочери я готов на все. Конечно, Иисус сделал очень много хороших дел, но ты сам видишь, какой у нас народ. Где бы я ни был, повсюду я слышал только плохое о Нем, даже от тех людей, кому Он помог, а все хорошее остается в стороне. В одном из селений одна старушка Его обзывала мошенником и лжецом. В другом селении Его избивали, но Он все равно стоит на своем, а раз Он стоит на своем, то, значит, Он уверен в себе. Вот поэтому я прибыл в Иерусалим. Мне даже интересно, как это власти Его еще не трогают.
„Да-да, как бы не так, если бы ты все знал”, – подумал Анан.
- Анан, я все понимаю, ты священник. Но я ничего не боюсь и никого, и тебе скажу, хотя власти за это могут и наказать.
- Авраам, что ты имеешь в виду?
- Как тебе сказать, хорошо, буду говорить прямо. Ты слышал об „огненных птицах”, которые очень часто начали появляться над нашей Землей?
- Да, слышал.
- И, что ты думаешь о них?
- Да, как тебе сказать, пусть себе летают. Они же ведь нас не трогают.
- Пойми, Анан, пока они нас не трогают, но я уверен, что за нами они наблюдают. Хотя какой интерес у них может быть к нам? Допустим, я, кроме ишака, ничего в жизни не видел хорошего. И, если бы меня пригласили улететь на этой „огненной птице”, как Илию, то я бы согласился. Надоело мне видеть только горе.
- Авраам, успокойся, может со временем оно и будет так. Только Богу виднее, как поступить с нами. Идем в дом, будем отдыхать, и дай Бог, чтобы завтра твоя дочь выздоровела.