Само путешествие прошло без происшествий. В назначенный день они прибыли в долину, откуда намечали начать восхождение на Монте Верита, и тут впервые столкнулись с трудностями. Там жили мрачные, недружелюбные люди, совсем не похожие на тех, с кем мы сталкивались в прежних походах в горы. Виктор едва разбирал местный говор, и к тому же жителям долины явно не хватало интеллекта.
— Такими они мне показались, — продолжал Виктор. — Грубые, примитивные, словно попавшие в двадцатый век из далекого прошлого. Ты же помнишь по нашим восхождениям, что нам всегда старались помочь и мы без труда находили проводников. Здесь все было иначе. Когда Анна и я попытались выяснить, как лучше всего пройти к Монте Верита, нам не ответили. Лишь смотрели на нас да пожимали плечами. Один, правда, процедил, что проводников у них нет, что на гору никто никогда не поднимался.
Виктор помолчал, отчаяние не уходило из его взгляда.
— Именно тогда я совершил роковую ошибку. Мне следовало осознать, что затея наша обречена на неудачу, по крайней мере на этой горе, и предложить Анне отступить, поехать куда-либо еще, поближе к цивилизации, где люди более доброжелательные, а территория не такая уж дикая. Но ты же знаешь, как мы устроены. Упрямство толкает нас вперед, а противодействие только раззадоривает.
— И сама Монте Верита… — Он умолк на полуслове, уставившись в никуда, и я понял, что горная вершина возникла перед его мысленным взором. — Ты знаешь, от меня трудно ждать лирического описания увиденного. На всех восхождениях меня больше занимали технические вопросы, а поэзия доставалась тебе. Но красота Монте Верита захватила меня. Мы поднимались на более высокие пики и более опасные для альпинистов, но в Монте Верита было что-то величественное.
И вновь последовала пауза.
— Я спросил Анну: «Что же нам делать?» — и она ответила без малейшего колебания: «Мы должны подняться на Монте Верита». Я не спорил, так как заранее предполагал, что она скажет. Гора зачаровала нас обоих.
Они покинули долину и начали подъем.
— День был чудесный, ни дуновения ветерка, ни облачка в небе. Яркие лучи солнца рассекали чистый и холодный воздух. Я напомнил Анне о нашем предыдущем восхождении на Сноудон и заставил ее пообещать, что она будет держаться рядом со мной. На ней была блузка на пуговичках, короткая юбка в складку, волосы свободно падали на плечи… какая она была красивая.
Слушая его неторопливую, размеренную речь, я вроде бы начал понимать, что к чему. Наверняка произошел несчастный случай, но разум Виктора, потрясенный трагедией, отказывается поверить в смерть Анны. Похоже, так оно и было. Анна упала. Он видел, как она падает, но ничем не мог ей помочь. Он вернулся с разбитым сердцем и помутившимся рассудком, говоря себе, что Анна осталась на Монте Верита.
— За час до заката мы подошли к деревушке. Подъем занял у нас весь день. А до вершины, по моим подсчетам, оставалось идти не меньше трех часов. Деревня состояла из дюжины жавшихся друг к другу полуразвалившихся домов. Когда мы приблизились к первому из них, произошло нечто странное.
Виктор запнулся.
— Анна шла чуть впереди, легко и уверенно. Но тут на дорожке показались двое или трое мужчин, несколько детей и коз. Анна подняла руку, здороваясь с ними, но, увидев ее, мужчины попятились, схватили детей и помчались к лачугам, словно за ними гнались все черти ада. Лязгнули засовы, захлопнулись ставни. На дорожке остались насмерть перепуганные козы.
Виктор пошутил насчет не слишком радушного приема, Анна расстроилась. Она не могла взять в толк, чем вызвано столь поспешное бегство. Виктор подошел к одной из лачуг и постучал в дверь.
Ему не открыли, но изнутри доносился шепот и детский плач. Тогда он потерял терпение и заорал. Крики возымели действие, мгновение спустя приоткрылся ставень, в щели появилось мужское лицо. Чтобы подбодрить незнакомца, Виктор кивнул и улыбнулся. С опаской крестьянин распахнул ставень, и Виктор заговорил с ним. Поначалу тот покачал головой, затем передумал и пошел открывать дверь. Он стоял на пороге, подозрительно оглядываясь, потом, не обращая внимания на Виктора, уставился на Анну. Вновь покачал головой, произнес что-то неразборчивое, указывая на вершину Монте Верита. Тут из глубины дома, опираясь на две палки, вышел старик и заговорил на более понятном языке.
— Кто эта женщина? — спросил он. — Что она хочет от нас?
Виктор объяснил, что Анна — его жена, они поднялись из долины и хотят взойти на гору, они — туристы, приехавшие в отпуск, и будут благодарны, если их пустят на ночлег. Старик переводил взгляд с Виктора на Анну.
— Она — ваша жена? Она — не с Монте Верита?
— Она — моя жена, — кивнул Виктор. — Мы приехали из Англии. В отпуск. Раньше мы никогда здесь не бывали.
Старик повернулся к более молодому мужчине, они пошептались. Мужчина скрылся в доме, до них донеслись обрывки разговора. Появилась женщина, еще более испуганная, чем мужчина. Она просто дрожала от страха, выглядывая из двери. И пугала их Анна.
— Она — моя жена, — повторил Виктор. — Мы пришли из долины.
Наконец старик решился.
— Я вам верю. Можете войти. Если вы из долины, тогда все в порядке. Мы должны быть осторожны.
Виктор позвал Анну, та приблизилась, встала рядом с ним на пороге дома. Даже теперь женщина с робостью смотрела на нее, затем попятилась вместе с детьми.
Старик знаком пригласил их в дом. Они вошли в чисто прибранную, почти лишенную мебели комнату, в очаге ярко пылал огонь.
— Еда у нас есть, — Виктор снял с плеч рюкзак. — И спальники. Мы вас не стесним. Если вы не возражаете, мы поедим и ляжем спать на полу. Большего нам и не надо.
Старик кивнул.
— Меня это устраивает. Я вам верю.
И удалился со всеми домочадцами.
Виктора и Анну, естественно, удивила реакция местных жителей, и они никак не могли понять, почему их встретили со страхом и пустили в дом, лишь узнав, что они — супруги и явились из долины.
Они поели, раскатали спальники, старик принес им молока и сыра. Женщина не решилась войти в комнату, но мужчина из любопытства последовал за стариком.
Виктор поблагодарил их за гостеприимство и сказал, что сейчас они ложатся спать, а утром, вскоре после рассвета, намерены подняться на вершину горы.
— Путь легкий? — спросил Виктор.
— Не трудный, — последовал ответ. — Я бы предложил вам взять с собой проводника, но, боюсь, не найду желающего.
Говорил старик неуверенно и все время поглядывал на Анну.
— В доме ваша жена будет в полной безопасности. Мы позаботимся о ней.
— Моя жена пойдет со мной, — возразил Виктор. — Она не захочет оставаться.
На лице старика отразилась тревога.
— Будет лучше, если ваша жена откажется от восхождения на Монте Верита. Для нее это опасно.
— Почему мне нельзя подняться на Монте Верита? — вмешалась Анна.
Старик стушевался.
— Для девушек, для женщин это опасно.
— Но почему? — настаивала Анна. — Почему? Вы только что сказали моему мужу, что путь туда легок.
— Опасность не в тропе, — ответил старик. — Мой сын выведет вас на нее. Все дело в… — и он произнес слово, смысл которого не поняли ни Виктор, ни Анна: то ли sacerdotesse, то ли sacerdozio.
— Это же жрица или жречество, — догадался наконец Виктор. — Неужели такое еще возможно? О чем он?
Старик, обеспокоенный и испуганный, смотрел то на Виктора, то на Анну.
— Вы можете спокойно подняться на Монте Верита, — повторил он Виктору, — и спуститься вниз, но не ваша жена. У них великая сила, у этих жриц. Здесь, в деревне, мы в постоянной тревоге за наших юных девушек, за наших женщин.
Как объяснил мне Виктор, рассказ старика он воспринял, как африканскую сказочку для путешественников о племени дикарей, живущих в джунглях и ворующих женщин.
— Я не знаю, о чем говорит старик, — улыбнулся он Анне, — но, возможно, тут какая-то тайна, связанная с местными суевериями и имеющая отношение к твоей валлийской крови.
Виктор посмеялся, обратив все в шутку, за день они здорово устали и, расстелив спальники перед очагом, пожелали старику спокойной ночи.
Спал Виктор крепко, как бывает после восхождения, но перед самым рассветом его разбудил деревенский петух.