- Как же зря? Брата Бориса извести хочут, проклятые. Тебе, государь, неведомо, так я скажу: - они уговорились заманить брата к князю Ивану Федоровичу и там его убить.
Вот что они замыслили!
- Ох, ох!.. Федор хотел было перекрестить грудь, да руку повело набок, и он припал к подушке.
В окне зловеще металось, ширилось зарево. Москва охватилась огнем уже в разных концах. Царь не мог удержать слез, они все обильнее лились из глаз на грудь. О чем он скорбил в сию горькую минуту? Известно то было одному лишь Богу.
Борис, узнав, что его хотят извести, получил удобный повод затеять грандиозный процесс, но он не стал поднимать шума, и постарался убедить престарелого регента добровольно уйти на покой. Иван Федорович Мстиславский уехал на Белоозеро в Кириллов монастырь.
Кони несли карету с опальным князем Иваном Мстиславским, дорога все дальше увозила его от Москвы на север - на Белоозеро. Дела свои Иван Федорович сдал своему сыну - на том приговорил Борис с ближними.
Дождило другую неделю. По целым дням не виделось просвета, застланный хвойными лесами, туманился горизонт. Лежала, самим Богом оставлена земля. Иван Федорович почти всю дорогу думал, выходил из кареты лишь по нужде, другой день не принимал пищи, пил только грушевый отвар. На одном ночлеге в яме, едва не наложил на себя руки, уже начал приспосабливать петлю, да вдруг вспыхнули горделивые чувства: это-то, первому боярину, болтаться в куриной избе, набитой клопами и тараканами! Отшатнулся от петли князь, побежал от ужаса, не помнил, как влез в коляску, велел кучеру гнать дальше.
К вечеру, когда садилось солнце, показались крыши Кириллова монастыря, за низкорослым сосняком синело Белоозеро. Тут стояла заповедная глушь.
- Конец, - проговорил Мстиславский и заплакал.
Но игумен, встретивший его, знал истинную цену таких слез: вчера еще могущественный сей господин плакал и терзался от бессилия.
Молчаливый, угрюмого вида монах, ввел князя в нору с узким окошечком, вровень с землей. Следом вошел другой, белый как лунь, чистенький старичок, как бы осветивший своими сединами убогую келью.
- Надо стричься, - сказал он ласково, как брату.
Иван Федорович с покорностью опустился на лавку.
- Теперь ты ближе к Богу, старец Иов, - молвил этот старый монах, когда было
покончено с обрядом.
32
Мстиславский не обманывался в том, что с ним было покончено, видно, навсегда. Из этой монастырской глуши, постриженный, он уже не мог воротиться в мир.
- Так проходит мирская суета и слава, - сказал тот монах, который ввел его в келью.
Добровольный уход Мстиславского избавил от опалы членов его семьи. Сын регента унаследовал от отца удельное княжество и пост главы Боярской думы.
* * *
Политическое соперничество в думе задело многие и государственные учреждения, относительно безболезненно оно коснулось только Посольский приказ. Временно в нем служащие бездействовали, так как в связи со смертью царя Ивана Четвертого все послы были задержаны в порубежных областях. В приказе перерабатывались отдельные документы, рассматривались давно залежавшие дела, а в перерывах обсуждались городские новости, жизнь нового правителя.
Симбирцев категорично отказывался быть вместе с Ситским в приставах к иностранцам. Отправил царю Федору челобитную. Ждал ответ, надеялся на положительное решение, не мог успокоиться.
- Ведь мой отец был думный дьяк, а Ситского всего - дьяк, - жаловался он
сослуживцам, - как нам можно быть равными, вместе быть в приставах к иностранцам.
В отличие от Симбирцева Ситский имел спокойный, рассудительный характер - замкнутый, уважаемый сослуживцами, он недоумевал, чего от него добивается Симбирцев. Помимо местнической тяжбы с Симбирцевым, Ситского тревожили и домашние неустройства. Имел он четыре сына: самому младшему два года, а три старших в возрасте, уже можно им невест подыскивать, а никак он не может пристроить их ни к какому-либо делу. Отца они сторонятся, все она мать, ее слова:
- Успеют, еще наработаются!
А от детей, не занятых делом, можно ожидать всего. Вчера они допоздна шатались по Москве, не дождался, лег отдыхать, сегодня хотелось задать взбучки, только начал ругать так снова мать со своими советами:
- Успокойся милый, то наши дети, спомни, какими мы были молодые!
С подпорченным настроением он и прибыл на службу. Достал со стола тома дел, листал, хотелось составить справку, работа не получалась.
- Дети, дети... - он часто про себя вздыхал.
К полудню в приказ прибыл из Кремля человек. Ситский был приглашен во двор к брату царицы Борису.