* * *
Годунов действовал именем царским, что давало ему средство осилить людей более знатных, чем он сам. Он не умягчил сердца на Шуйских и научил людей их, Федора Старого с товарищами, обвинить своих господ в измене. Князя Ивана Петровича схватили на дороге, когда он ехал в свою суздальскую вотчину. Арестовывал Шуйского преданный Годунову дворянин князь Иван Туренин. Вместе с Шуйскими схватили друзей их: князей Татиевых, Урусовых, Колычевых, Бекасовых и других. Всех пытали разными пытками и много крови пролили. Пытали крепкими пытками купца Федора Нагого с товарищами, а также гостей московских, но на пытках из них никто ничего не сказал.
По окончании следствия князя Ивана Петровича Шуйского сослали в его вотчину, укрепленный город Кинешму, затем перевели в Суздальскую вотчину, село Лопатничи, с
приставом. Из Лопатнич под сильной охраной отправили на Белоозеро. В Кирилло-Белоозерном монастыре боярина насильно постригли в монахи. Был Иван, стал Иов. Монастырь стал местом одновременного заточения двух душеприказчиков Грозного. Он имел возможность увидеться с князем И.Ф.Мстиславским, томившимся там более трех лет. Старец Иов недолго жил в глухой северной обители, пошла молва, что он был умерщвлен по приказу Бориса. Бывшего опекуна земщины отравили угарным газом.
Младшие Шуйские разосланы были по своим деревням, а затем взяты под стражу и отправлены в темницы. Андрея заточили в Буй-городе, Василия - Галичине, двух других братьев Дмитрия и Ивана оставили в Шуе-селе. Андрей Шуйский внушал правителю наибольшее опасение, что и решило, в конце концов, его судьбу, его умертвили в Каргополе. Князя Ивана Татьева сослали в Астрахань, Крюка-Колычева – в Нижний Новгород в тюрьму каменную, Бекасовых и других знатных людей разослали по городам, а гостям московским, Федору Нагому с шестью товарищами, в Москве на пожаре (Красной площади) отсекли головы дополнительно к тем, которым отсекли головы сразу после мятежа. Кроме того, других торговых людей заключили в тюрьмы, некоторых разослали по городам на житье.
Заодно с Шуйским попал в монастырь видный боярин Федор Шереметьев.
По делу Шуйских попал в ростовский монастырь и сын боярский Аверкий Авраамий Палицын.
Лилась кровь на пытках, на плахе, лилась кровь в усобице боярской. И вот
митрополит Дионисий вспомнил свою обязанность печалования. Видя большое убийство,
42
кровопролитие неповинное, он вместе с архиепископом крутицким Варлаамом начал говорить царю о многих неправдах Борисовых. Но какие действия могли произвести слова архиереев на ребенка, привязанного к своей няньке. Годунов, оболгав царю архиереев, сверг Дионисия и Варлаама, и заточил их в Хутынский монастырь в Новгороде. В митрополиты возведен был Иов, архиепископ ростовский, человек вполне преданный Годунову и для сохранения своего положения готового угождать во всем земной власти.
Годунов освободился от всех своих соперников. После падения Шуйских и свержения Дионисия с Варлаамом никто уже не осмеливался восставать против всемогущего правителя, который был признан таковым и внутри, и вне государства.
Годунов величался конюшим и ближним великим боярином, наместником царств Казанского и Астраханского. Правительствам иностранным давалось знать, что если они хотят получить желаемое от московского правительства, то должны обращаться к шурину царскому, которого просьбы у царя без исполнения не бывают. Борис стал правителем государства по имени и царем по власти. Ежегодный его доход вместе с жалованьем поднимался до 100 тысяч рублей, он получал доходы с волости Важской, с Рязани и страны Северской, Твери и Торжка, с бань и купален московских, с пчельников и лугов по обоим берегам Москвы-реки на 30 верст и на 40 верст по течению. Годунов и его родственники могли выставить со своих имений в 40 дней 100 тыс. вооруженных людей.
Годунов большой боярин, цвел благолепием, видом всех людей превзошел, муж чудный и сладкоречив. Много он устроил в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство, лесть, но не мог искоренить. Был он светлодушен, и милостив, и нищелюбив. В военном деле был не искусен. Цвел он как финик листвием добродетели, и если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям уподобиться. От клеветников изветы и невиданных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей русской земли. Отсюда много напрасных зол на него, восстали и доброцветущую красоту его царства внезапно низложили.