– Ежели справляться о вас будут, ваше превосходительство, я знаю, где вас искать, или нет?
– Нет, – тихо ответил Кутузов и мгновение спустя вновь появился внутри с корзиной в руках. Горлышко спрятанной там бутылки утопало в сахарных грушах и мясистых сливах. К своему стыду, Иван Антонович почувствовал, что умирает от желания поскорее попробовать столь редкое в их военном быту лакомство.
– Плоды-то как сейчас с ветки! – вырвалось у него.
– После полудня сняты, – подтвердил Кутузов. – Тут недалече в деревне одна молодая вдова живет, хозяйка просто отменная! И сад у нее – всем на зависть, и настойки готовить мастерица.
«И одиночеством своим томится», – мысленно добавил Благово.
Настойка, приготовленная из терна, действительно была необычайно вкусна и ароматна. А крепость ее и не ощущалась вовсе. После первого же глотка Иван Антонович почувствовал себя куда лучше, чем тогда, когда измученный вернулся из лазарета. Офицер же напротив него постепенно становился в глазах врача не соперником, коего следует остерегаться, а просто человеком. К тому же, весьма приятным в общении, как ему показалось вскоре.
– Как давно здесь стоит ваш полк, господин лекарь? – спросил Кутузов, в поведении которого не чувствовалось ни малейшей скованности.
– Еще с зимы. Странно, что мы с вами раньше не встречались, ваше превосходительство.
– Я лишь недавно получил приказ выступить под Очаков, – объяснил генерал. – Теперь я командую егерями, а их приберегают для решительных боевых действий.
– Наилучшая часть пехоты?
– Да, – ничуть не смущаясь, кивнул Кутузов. – Их обучают куда тщательней, чем простых мушкетеров, потому как ждут от них куда большего.
– Чего же от них ждут?
– Прежде всего – меткой стрельбы. В егеря-то отбирают тех рекрутов, что прежде были охотниками, или тех мушкетеров, что заслужили славу лучших стрелков. К тому же им надлежит быть самого лучшего, проворного и здорового состояния. В бою ведь требуется и препятствия преодолевать, и маскироваться, и скрыто занимать боевые позиции. Да все это бегом! Чего ради они при обучении на шаг почти не переходят…
Иван Антонович слушал с интересом, потягивал вино с удовольствием и с наслаждением закусывал его фруктами. Теперь он не чувствовал и вовсе ничего, что разделяло бы его с собеседником. Этот генерал умел держаться так, словно не было между ними пропасти в чинах, а прошлые личные счеты были им, как будто, начисто забыты.
– Стало быть, нам предстоят решительные боевые действия?
– В лагерь скоро прибудет генерал-фельдмаршал Потемкин, – уклончиво ответил Кутузов. – Слишком уж медленно идут осадные работы. Но, коли будете писать домой, не пугайте пока родных грядущими боями.
Вскоре они вновь сдвинули кружки с наливкой, отмечая, по предложению Кутузова, успехи Ивана Антоновича на медицинском поприще. Беседа их становилась все доверительней.
– Я надеюсь, Василиса Филаретовна пребывает в добром здравии? – светски осведомился Кутузов через некоторое время.
– Да, вполне, благодарю вас.
– И наследники, – доброжелательно улыбаясь, спросил генерал, – у вас наверняка уже имеются?
– Имеются, – со вполне уместной гордостью ответил Благово. – Сыну сравнялось десять, дочери – восемь.
– Все-то вам, господин лекарь, везет больше, чем мне! – рассмеялся Кутузов. – У меня четыре дочери и хоть бы один мальчишка! Я их спокойствия ради держу в Петербурге, подальше от наших южных границ. А вы свою семью где оставили?
– Да там же, где и жили мы все последние годы – в Севастополе.
– Вот как? – с интересом сказал Кутузов. – Стало быть, в Ахтиаре? Да, и тут вам повезло! Лучшей гавани для флота не сыскать, так что город ваш, думаю, скоро так разрастется, что со столицами соперничать будет.
– И климат там весьма благоприятный, – добавил Благово. – Особливо для тех, кто к чахотке склонен. Те, если полностью и не исцеляются, по крайности, мучаются куда меньше.
– Да, климат там для всего благоприятный, – неопределенно подтвердил Кутузов, как будто на время ушедший в воспоминания. – Даже для того, чтобы раны залечивать.
Он вновь рассмеялся, но смех его звучал не слишком весело.
Еще какое-то время они обсуждали преимущества Севастополя перед другими крымскими городами, и Кутузов рассказывал о жизни ахтиарского гарнизона в годы, предшествовавшие Кучук-Кайнарджийскому миру. Сам того не замечая, Иван Антонович был захвачен его красочным, увлекательным повествованием, и потому вопрос, неожиданно заданный генералом застал его врасплох: