Господь Иисус Христос отклонил от себя санкцию смертной казни в известной истории с приведенной к нему женщиной, уличенной в прелюбодеянии (Ин. 8). Да, он не подтвердил обязательности побиения ее камнями по закону Моисееву, а ответил глубочайшими и святейшими словами: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Над суровостью ветхозаветного закона восторжествовал свет нового закона милости, превозносящейся над судом. Мог ли сердцеведец Христос: признать правду казни слабой женщины за грех, в котором были повинны и ее судьи – законники? Сопоставьте столь обыкновенную вину этой несчастной женщины с сатанинскими преступлениями немцев, закапывающих живыми и бросающими в огонь крошечных детей, и станет очевидным, что нельзя святой ответ Сына Божия о женщине, взятой в прелюбодеянии, приводить как аргумент против казни палачей; истребляющих тысячи невинных людей в своих дьявольских «душегубках».
Можно ли, говоря об извергах-немцах, вспоминать о святой заповеди Христовой «любите врагов ваших»? Нет, нет, ни в коем случае нельзя! Нельзя потому, что любить их совершенно и абсолютно невозможно не только для людей, но и для ангелов, и для самого Бога Любви. Ибо и Бог ненавидит зло и истребляет злодеев. Изверги-немцы не только наши, но и Божьи враги, и кто же может, кто смеет говорить о любви к врагам божьим!
Я назвал немецких оккупантов антихристами. По праву ли, по справедливости? Это право дал мне Св. Апостол Иоанн Богослов, вот что сказавший: «Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего» (1 Ин. 3, 10).
ЛУКА, АРХИЕПИСКОП ТАМБОВСКИЙ,
Д-Р МЕДИЦИНСКИХ НАУК
Приводится по: Журнал Московской патриархии. 1944. № 2.
Памяти Святейшего патриарха Сергия
При взгляде на портрет почившего Святейшего, помещенный в № 6 «Журнала Московской Патриархии» хочется сказать, перефразируя шекспировского короля Лира: «Патриарх, патриарх от головы до ног!».
Велико и глубоко важно соотношение между духом и формой. В материальных формах ярко отражается дух, присущий материи. И больше того: дух творит формы; это ярко выражено в формах тел человеческих, ибо они соответствуют духовной сущности человека. Не только глаза – зеркало души, но все формы тела и его движений; и во всей внешности человека отражается духовная сущность его. Дух грубый и жестокий уже в процессе эмбриогенеза направляет развитие соматических элементов и создает отражающие его грубые и отталкивающие формы. Дух чистый и кроткий творит себе полное красоты и нежности жилище. Вспомните мадонн Рафаэля, Джиоконду Леонардо да Винчи.
Во всем облике покойного Патриарха с удивительной яркостью и полнотой отражалось величие его духа, его глубокий ум, благодатная духовность и удивительная, сразу покоряющая любовь, доброта и простота. Все его движения, милый и задушевный той его речи, добрый юмор и всегдашняя ровность и спокойствие ярко отражали глубокий духовный мир и светлую собранность его души. Помню, как после братской трапезы он прощался с нами молчаливой светлой улыбкой и удивительно милым жестом руки.
Людям высокопоставленным часто свойственна величавость, сознание собственного достоинства и превосходства, неровность в обращении с людьми. Ни тени этих отрицательных свойств никто не видел в почившем великом Святителе, всегда сознававшем себя рабом Божиим я потому полном смирения.
Знаем мы, что такие светлые и благие свойства духа приобретаются только великими подвигами служения Богу и неустанной, ставшей потребностью, молитвой. Верным и великим служителем Богу и славой Церкви Христовой был в Бозе почивший Патриарх на протяжении всей своей долгой жизни и усердно черпал благодать Божию в долгих и частых молитвах, богослужениях и таинствах.
При таких светлых нравственных качествах Святейший блистал исключительно большим и ясным умом, просвещенным глубокой богословской ученостью. Незабываемы его полные глубины мысли знания канонов и истории Церкви, обширные ответы его противникам, оспаривавшим его права на местоблюстительство престола Патриаршего. О нем уже на соборе 1918 года говорили, что он видит на аршин под землей.
В 1942 году я имел с ним большую переписку по основным вопросам современной жизни, и его письма часто удивляли меня глубиной и верностью понимания сущности христианства, знанием Священного Писания и истории Церкви. Некоторые из них можно даже назвать небольшими богословскими трактатами. Не во всем он соглашался со мною, и часто я должен был признать его большую правоту.