В Почайну он прискакал, когда уже начало темнеть. Властно постучал в запертые ворота. Открылось оконце, выглянул воротный, удивился, узнав княжича, и сразу же отворил.
Княжич ввёл коня, бросил поводья появившемуся отроку, пошёл в дом.
На крыльцо вышел дворский.
— А мы и не ждали тебя, княжич, — сказал он. — Вечерять будешь?
— Буду.
— Что же ты, на пиру побывал и голодным остался, княжич?
Святослав только взглянул, нахмурившись, на дворского, и тот смущённо умолк.
Святослав прошёл на бронный двор — там отроки уже приготовили ему бадью воды, — сбросил запылённый плащ, разделся по пояс, поплескался холодной водой, с удовольствием надел свежую тонкую рубашку белёного льняного Полотна с широкой золотой каймой по вороту и подолу, пригладил влажные волосы, пощупал пробивающийся пушок над верхней губой и пошёл в столовую.
«Как сказать дворскому, чтобы прислуживала Неждана? — думал он мучительно, усаживаясь за стол.
Но говорить об этом не пришлось.
Отворилась дверь, и с подносом не вошла, а будто вплыла Неждана. На подносе стояла чарка мёда и горкой лежали пироги.
Неждана подошла к княжичу, поклонилась ему в пояс, ловко вытянув перед собой поднос с чаркой, не разлив при этом ни капли мёду, и проговорила певуче:
— Чарку мёду пенного с дороги, княжич.
Святослав взял чарку, выпил. В голове приятно зашумело.
Он уже не раз пробовал мёд на лирах, но вот так — глаза в глаза с девушкой — ещё никогда, и от этого мёд показался особенно хмельным.
— А за мёд хозяйке поцелуй положен, — сказала так же певуче Неждана и поставила поднос на стол.
Святослав взял её за мягкие тёплые плечи и хотел было поцеловать в щёку, но девушка подставила ему губы. Его словно обожгло, когда он почувствовал, как раскрылись они податливо.
Неждана отстранилась первой, взяла поднос и плавной походкой пошла к двери.
— Будешь со мной вечерять! — распорядился Святослав.
— Как скажешь, княжич, — покорно произнесла Неждана и вышла.
Святослав сел.
Открылась дверь, и холоп из дворовых внёс еду. За ним вернулась Неждана. Она подошла к столу, разложила мясо с блюда на расписные ромейские тарели, налила мёду в кубки, села напротив княжича и спокойно, опрятно стала есть, прихлёбывая мёд.
«Наверное, нужно о чём-нибудь спросить её», — подумал княжич, но опять, как в тот раз, на качелях, ничего не шло в голову.
— Много народу к Софии собралось на торжество? — первой задала она вопрос.
— Всю площадь заполнили люди.
— Когда же успели съехаться?
— Иные на перекладных два дня и две ночи скакали.
— Счастлив отец?
— Счастлив.
И вдруг, не подумав, спросил:
— Ты его очень любишь?
Неждана опустила глаза и перестала есть.
Святослав смутился:
— Конечно, я понимаю... Отца все девки любят... То есть я хотел сказать...
— Что ты хотел, то и сказал, княжич, — проговорила Неждана, не поднимая глаз.
— Ты обиделась? Прости, я не хотел...
— Такие, как я, не обижаются. Кто я такая? Боярыня из девичьей? Дозволь оставить тебя, княжич. — И, не дожидаясь разрешения, поднялась и вышла.
Последнее, что заметил Святослав, — как волнующе колыхалось платье на её бёдрах.
Есть расхотелось. Он поднялся к себе в опочивальню, не раздеваясь, бросился на ложе, закрыл глаза — и сразу же в его воображении возникло запрокинутое лицо Нежданы, васильковые бездонные глаза, нежная, ослепительная шея с пульсирующей жилкой и приоткрытые губы, которые он целует и ощущает, как её язык пытается раздвинуть ему зубы, чтобы проникнуть туда — глубже, глубже... Голова словно разбухла, кровь запульсировала в висках...
Княжич забылся сном только под утро.
Утром он поднялся с тяжёлой головой, тёмными кругами под глазами и с необычным, непривычным дотоле ощущением, что он всесилен, всемогущ, что ему всё доступно и что у именно сегодня его ждёт радость и счастье.
Всё утро он спокойно ожидал появления Нежданы.
Но она не показывалась.
К середине дня он уже изнывал от желания увидеть её, услышать её смех и голос.
Она не появлялась.
Он вышел к качелям, встал на доску и принялся потихоньку раскачиваться.
На крыльце появился дворский, покачал головой, скрылся.
Прошли по каким-то своим делам несколько дворовых девок. Нежданы среди них не было.