— Нападай.
Святослав сделал выпад.
— Смелее! Нападай, не бойся ударить, сын!
Святослав стал яростно рубиться с отцом. Ягуба достаточно долго учился владеть мечом, чтобы понимать, что князь всего лишь защищается. Святослав нападал всё увереннее, всё сильнее отбивал меч отца. В следующее мгновение меч княжича сверкнул на солнце и отлетел на несколько шагов в сторону, а сам он отскочил, потирая кисть правой руки. Как это произошло, Ягуба не успел заметить.
— Молодец! — похвалил князь сына и взглянул на Ягубу. — Это ты Я — губа? — произнёс он раздельно.
— Я, князь.
Всеволод внимательно посмотрел на мальчика и молча пошёл к дому.
На высоком крыльце его ждала княгиня Агафья. Лицо её светилось такой радостью и счастьем, что Святослав поразился. Она не сводила глаз с мужа.
Князь, почитай, первый раз за полтора месяца приехал из Чернигова к ней, а она словно забыла все свои обиды и слёзы.
Всеволод стремительно взбежал по ступеням, обнял жену и, не обращая внимания на стоящих на бронном дворе людей, поцеловал её — не троекратно, по обычаю, а в губы. Святослава удивило, как безвольно висевшие в первый момент руки матери вдруг ожили, налились силой и обняли крепкую загорелую шею отца. В душе мальчика шевельнулось неприязненное чувство, но он не мог разобрать — к отцу или к матери, так необъяснимо изменившейся в одно мгновение...
А отец уже ввёл княгиню в дом, и слуга закрыл за ними тяжёлую дверь.
Святослав оглянулся. Лица людей, свидетелей этой сцены, светились искренней радостью. Только неизвестно откуда взявшийся боярин воевода Векса задумчиво подёргивал себя за бородку, да Пётр, всезнающий, умный Пётр, соперник княжича в греческом и в латыни, потупил глаза в землю. Зато Ягуба, простая душа, стоял с разинутым ртом.
— Закрой, ворона влетит, — толкнул его локтем княжич.
— Как он у тебя меч-то выбил, а? — восторженно молвил Ягуба.
Но не успел Святослав сказать, что отец лучший боец на мечах не только в Чернигове, но и в далёком Киеве, как Ягуба добавил столь же восторженно:
— Как он её охомутал-то, а...
— Замолчи, смерд! — сердито крикнул княжич и, не оглядываясь, пошёл прочь с бронного двора.
Вечером, как обычно, Святослав сидел в библиотеке. Он забрался в каморку отца Игнатия, что располагалась за полками. Старик устроил в ней мягкое ложе, и Святослав любил усесться там с ногами и читать, читать.
С отцом после его приезда он больше не виделся. От сенной девушки, которая иногда, посмеиваясь, прижималась к княжичу, ввергая его в смущение, он узнал, что отец с матерью сразу же пошли в баню, потом вдвоём сели за пиршественный стол, а затем ушли в опочивальню. Святослав хотел было приструнить её, но любопытство взяло верх, и он дослушал до конца.
— Княгиня такая счастливая была, просто ужас! — закончила девушка и мечтательно улыбнулась. — Я бы для князя... — Но заметила, что Святослав смотрит на неё с яростью, тотчас умолкла и исчезла в соседней горнице, словно её и не было...
Листая книгу, Святослав никак не мог вникнуть в тонкую вязь греческой философской премудрости.
Что находят женщины в его отце?
В библиотеке раздались голоса. Святослав прислушался. Говорил его отец. Его рокочущий низкий голос ни с каким другим не спутаешь. С ним был Ратша — голос с хрипотцой, и в каждом слове затаённая насмешка.
Святослав хотел было выйти из каморки, как вдруг отчётливо услышал вопрос Ратши:
— Ублаготворил княгинюшку?
Святослав не сразу понял смысл вопроса, а когда сообразил, — кровь бросилась к щекам. Он замер.
— Спит...
— А сам чего не спишь? Зачем меня вызвал, князь?
— Да так... Выпей со мной, боярин. Тебе греческого, сладкого или рейнского?
«Откуда здесь вино? — подумал растерянно Святослав. — Наверное, отец с собой захватил».
— Греческого.
— Никак не перестаю удивляться своей княгине, — заговорил отец после короткого молчания. — Кажется, всё при ней: и стать, и красота, и кожа, как сметана... А что-то не так...
До слуха княжича донёсся хрипловатый смешок Ратши.
— Что это ты всё кругами ходишь? Говори уж прямо, в чём дело.
— Да вот... Приметил я тут одну из Агафьиных сенных девушек...
— Эк тебя заносит — не успел из жениной опочивальни выйти...
— Да что ты знаешь! — перебил князь боярина. — Княгиня, она квёлая какая-то, лежит колода колодой. А от девки этой жаром пышет, запах идёт самый бабий, и глазами так и стреляет...