— Мы спрашиваем тебя вот об этом, — сказало Кенельм.
В конце стола загорелся экран, показывая звездное поле. Прямо в центре его виднелось маленькое кольцо из тускло–красных крапин.
— И что это? — спросила Ирелла. Хотя она знала. Знала, потому что это было прекрасно. Идеально. Это было все, на что она надеялась. И все же она хотела — нет, нуждалась в том, чтобы — услышать подтверждение.
— Цивилизация нейтронной звезды, — сурово произнесло Вим. — Инфракрасное излучение почти четверти миллиона отдельных «гранул», обращающихся по орбите в трехстах восьмидесяти четырех тысячах километров от звезды. Все, что могут измерить отсюда наши датчики, — это что диаметры объектов варьируются от одного до двадцати пяти километров. Есть еще несколько, побольше размером, хотя их инфракрасная характеристика ниже.
— Ого!
— Триста восемьдесят четыре тысячи километров — весьма специфическое расстояние.
— На таком расстоянии Луна обращалась вокруг нашей утраченной Земли, — сказала Ирелла. — Значит, у Энсли все–таки есть чувство юмора. Кто ж знал?
— Ты говоришь, что это сделал Энсли? — вызывающе спросило Вим.
— Я говорю, что он дал возможность это сделать. — Ирелла глотнула еще супа, глядя на Кенельм поверх чашки.
— Как это произошло? Цивилизация–приманка, спроектированная вами, должна была состоять из десяти хабитатов и нескольких платформ с нейтронным оружием. Они собирались заявить о своем существовании оликсам, обстреливая нейтронную звезду массивными глыбами, чтобы создать искусственную картину сверхвысокоэнергетического рентгеновского излучения. А теперь мы видим вот это. Как? Как такое могло случиться?
Ирелла поставила чашку на стол.
— Это случилось, потому что я дала людям полный контроль над инициаторами корабля–сеятеля.
— Что ты сделала?
— Каким людям? — вмешалось Вим. — Ведь популяция–приманка — андроиды.
— Нет. Это была первоначальная идея. Я изменила план.
— По чьему распоряжению? — осведомилось Александре.
— По моему собственному. То, что вы видите вокруг нейтронной звезды, — естественная космическая человеческая цивилизация, развивавшаяся без пределов и ограничений, так что она могла продвинуться куда дальше нас.
Кенельм закрыло глаза и словно оцепенело.
— О святые! Ты не могла этого сделать.
— Ну нет, я это сделала — с помощью Энсли. Я сделала то, что, уверена, мы должны были сделать, чтобы покончить с этим. Я дала людям наши самые сложные технологии и дала им свободу — свободу строить всё, что они захотят.
— Так это настоящие люди? Ты вообще понимаешь, какой опасности их подвергла?
— Не надо мелодрам. Никакой опасности они не подвергаются — именно потому, что я сняла все ваши ограничения. Все эти чересчур осторожные — «играй–по–правилам» — ортодоксальные утопийские ограничения, которые такие, как вы, накладывали на нас тысячелетиями. Ограничения, которые затормозили нас, превратив в беспомощных жертв; ограничения, которые обрекли миллионы на плен оликсов. Слепое подчинение, означающее, что я буду не так уж и не права, назвав тебя предателем нашей расы.
— Довольно! — воскликнуло Кенельм, стукнув кулаком по столу. — Матиас, помести ее под домашний арест — до тех пор, пока мы не созовем общий совет.
— Нет! — так же громко выкрикнула Ирелла. — У тебя нет таких полномочий. Твое звание капитана — ложь.
— Ир, — в отчаянии выдохнула Тиллиана. — Что ты делаешь?
— У меня вопрос к нашему капитану, — сказала Ирелла. — Один вопрос, вот и всё. Ты же не боишься этого, капитан, а?
— Уведите ее отсюда, — приказало Кенельм Матиасу.
Ирелла злобно усмехнулась:
— Сколько тебе лет?
— Что?
Ее нейронный интерфейс приказал экрану отобразить то единственное изображение, которое она скопировала из пятого тома собрания, посвященного терраформированию Фалькона. Пять высоких омни улыбались в камеру, стоя где–то среди продуваемых всеми ветрами болот, с серым морем за заднем плане. У их ног громоздились открытые ящики с оборудованием.
— О, черт, — прошептало Кенельм.
— Что это? — в замешательстве спросило Александре.
— Это, — ответила Ирелла, — экспедиционная группа три-Б подразделения создания биосферы Управления терраформирования Фалькона. Они берут пробы в прибрежных болотах, чтобы измерить плотность пропагул в осадочных породах. Важная работа с учетом того, что две тысячи двести двадцать восемь лет назад Фалькон находился всего лишь в конце третьей фазы процесса терраформирования.
Тиллиана вгляделась в изображение, повернулась, посмотрела на Кенельм, потом снова уставилась на экран.