23 декабря 1800 года наконец состоялась иеромонашеская хиротония отца Василия. Напомним, что иеродиаконом он был с 1787 года, но по смирению считал себя недостойным иеромонашества. Поэтому пришлось снова все обставлять официально, помимо его воли. Во время службы в Трубчевском Чолнском монастыре он сослужил епископу Досифею как иеродиакон и неожиданно для себя был приведен к рукоположению. Препятствовать воле епископа отец Василий не мог, но по возвращении в Белые Берега с горькими слезами продолжал говорить о своем недостоинстве…
Под водительством иеромонаха Василия Белобережская пустынь в краткий срок из обветшавшего, умирающего монастыря превратилась в цветущее место. Вот как описывала свои впечатления от паломничества в Белые Берега первый биограф старца, монахиня Ангелина (Толбузина):
«Узнав о пришествии дивного старца Василия в Белобережскую пустынь и слышав много чудесного о сей пустыни, а более о святой жизни отца Василия, я с моими родными поехала туда, и что же я видела? Великие чудеса! В шесть месяцев времени обитель точно воскресла, и было так хорошо там, как бы в раю земном: всенощное бдение совершалось семь часов, поют сладко, подобно ангелам. Довольно странствовала я и до старых лет дожила, но нигде такого пения не слыхала. Многие обители видела я, но лучше нигде не было по чину, пению и смиренномудрому житию. Устройством обитель подобна Святой горе Афонской. Жены в кельи и в настоящую церковь не входили, иноки с ними не беседовали. Даже мужеского пола мирян настоятель и братия в кельях не принимали. Но боголюбивых посетителей старец в гостинице принимал и сладкою беседою насыщал».
За год число братии пустыни выросло до шестидесяти человек. В 1801-м в монастыре принял постриг Лев Наголкин – будущий преподобный Лев Оптинский, один из героев этой книги. Другие насельники в свое время сами стали настоятелями монастырей: Мелхиседек (Сокольников) – Пустынно-Рыхловского, Симонова и Ново-Иерусалимского; Серафим (Веденисов), Каллист (Кочетов), Павел (Крячков) и Маркеллин (Патрикеев) строили Площанскую пустынь; Иона (Мирошниченко) основал Киевский Свято-Троицкий монастырь, Паисий (Суворов) – Радовицкий Николаевский, Аарон (Марякин) стал наместником Александро-Невской лавры…
Очень важным подспорьем стало прибытие в 1801–1805 годах из Нямецкого монастыря учеников Паисия Величковского – отцов Клеопы, Анастасия, Афанасия и Феодора. Один этот факт говорит о том, как быстро распространилась молва о Белобережской пустыни, и о том, что отец Василий воспринимался как своеобразный «апостол», официальный продолжатель дела Паисия в России. Нямецкая братия, вероятно, своим авторитетом немало помогла настоятелю наладить в Белых Берегах строгий монастырский устав по афонскому образцу. На клиросе же благодаря схимонаху Феодору (Ползикову) утвердилось молдавско-влашеское пение, производившее на русских паломников незабываемое впечатление – ничего подобного в то время услышать было нельзя.
Успешно и быстро продвигались работы и по воздвижению в обители необходимых зданий. Были построены новая гостиница для паломников, мельница, лесопилка. Обитель получала щедрые пожертвования от дарителей – в нее присылали утварь, богослужебные книги, сосуды и облачения, обозы с хлебом, приносили крупные суммы денег. На праздники к началу всенощного бдения в пустынь съезжались все окрестные помещики и купцы, не забывая взять с собой пожертвования.
Нередко такие дары являлись в монастырь в чудесной обстановке. Так, накануне одной Пасхи закончился елей. Братия хотела было использовать льняное масло, но старец не благословил этого, заметив:
– Не малодушествуйте, а за все благодарите. Не о хлебе едином жив будет человек, а у нас благодатию Христовою хлеб не оскудел, а вы скорбите! Посмотрите на подвизающихся братий, обедавших с нами: многие и по седмице хлеб не вкушали, в пустынях и землянках живуще, кореньями и травами питаются и болотную воду пьют. Молитесь, скоро Господь нас утешит!