Я побледнела.
— Нет, нет, — выпалила я. — Они понятия не имеют, где я. Мой брат прикрывает меня, пока мой отец не отменит свадьбу. — Я не добавила, что прошло уже несколько недель, а мой отец не сдавался. Брат сказал, что он разговаривал со своими знакомыми в Гонконге. В этот момент он был всего в нескольких шагах от меня, но я остаюсь непреклонной.
— Что потом?
— Потом, — я помолчала, оглядываясь по сторонам. — Потом, я не знаю, что будет дальше.
Тацуя нежно поцеловал меня.
— Просто пообещай, что не исчезнешь, не попрощавшись.
— Я обещаю, — кивнула я.
Тацуя взял меня за руку, обхватив мой мизинец своим.
— Хорошо.
— Так в чем же тогда твой секрет? — спросила я после нескольких минут довольного молчания.
Тацуя напрягся и сел.
— Ах, да, я ведь обещал, не так ли? — он посмотрел на меня и сухо усмехнулся. — Видишь… Я думал, что твой секрет будет чем-то глубоким и мрачным, но теперь мой кажется просто ужасным по сравнению с этим.
— Что бы это ни было, ты можешь рассказать мне. — Я изо всех сил постаралась успокоить его.
— Очень немногие знают эту историю, только те, кто принял меня в банду, — сказал Тацуя. Он взглянул на меня, изучая мое лицо во время долгой паузы.
Я встретилась с ним взглядом. У него не было причин доверять мне, но я все равно хотела, чтобы он мне доверял.
Наконец, он заговорил.
— В старших классах я связался с мафией, — его смех был горьким и болезненным. — Меня вырастила бедная мать-одиночка. Она работала на двух работах, но ее заработка едва хватало, чтобы платить за аренду и кормить нас в этом городе. Мы жили в холостяцкой квартире, и я ненавидел ее всей душой. Я делал вид, что хожу в клубы после школы, но на самом деле я работал на мелкого гангстера в Симоките. Он был ростовщиком и безжалостным парнем. Но мне было пятнадцать, и меня это не волновало. Я видел в нем отца, которого у меня никогда не было.
Тацуя сделал паузу, но я не стала настаивать на продолжении. Он с трудом сглотнул.
— В любом случае, таких парней, как он, постоянно уничтожают крупные синдикаты. Их крошечная территория поглощается, и никто даже глазом не моргнет. — Он вздохнул. — Оказывается, у этого парня были враги. Этими врагами были Химура-гуми, когда отец нынешнего Кумичо был у власти. Ростовщики подумали, что я сдал его за то, что он вел бизнес на их территории. Он пришел ко мне домой, когда я был в школе. — Его голос дрогнул, и Тацуя откашлялся. — Он убил мою мать. Она взяла выходной, потому что плохо себя чувствовала. Этот придурок обставил все как самоубийство.
— Прости, — прошептала я.
Тацуя покачал головой.
— Итак, я присоединился к Химура-гуми, чтобы отомстить. Он был моим первым убийством. — Тацуя посмотрел на свои руки, как будто все еще мог видеть кровь. — Но я так и не простил себя за то, что случилось с моей мамой. Она умерла из-за меня. — Он постучал по татуировке на тыльной стороне своего левого плеча. Красный цветок. — Это для нее.
Я с трудом сглотнула, не зная, что сказать и как его утешить.
— Эй, — я положила свою руку на его. — Это не твоя вина, ты был всего лишь ребенком.
Тацуя покачал головой и выдавил из себя мрачную улыбку.
— Так все говорят. Но это не избавляет от боли. Я просто хотел бы, чтобы у меня был шанс сказать моей маме, что я люблю ее, и не быть таким хулиганом все то время. Я должен был помочь ей, а не вести себя как ребенок.
Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня.
— Знаешь, это было не так уж плохо, — произнес он. — Спасибо, что выслушала. — Затем он добавил, понизив голос: — Держу пари, теперь ты думаешь, что я слабовольный панк.
Я покачала головой.
— Ни за что, если уж на то пошло, ты сильнее, чем я думала, — ответила я, и это было правдой. — Жизнь в криминальной среде нелегка для любого, независимо от того, хотим мы этого или нет. Мы все в этом замешаны.
Тацуя усмехнулся.
— Да, наверное, так. — Тацуя замолчал, погрузившись в размышления. — Карина, чем бы ты занималась в своей жизни, если бы не родилась в Братве?
Я вздохнула и откинулась на подушку.
— Честно?
— Да, — сказал он.
— Ты будешь смеяться.
— Я обещаю, что не буду смеяться.
Я вздохнула.
— Ну, я занималась танцами, когда была моложе. И была довольно хороша. Может быть, недостаточно хороша, чтобы попасть в Большой театр балета, но я была одной из лучших в своих классах. — Я пожала плечами. — В конце концов, я бросила учебу, когда была подростком, потому что мой отец не хотел, чтобы наследница семьи Николаев появлялась на публике. — Я сделала паузу. — Но я всегда говорила, что если бы я могла жить так, как хочу, я бы открыла балетную студию.
Наступило молчание.
— Ты думаешь, что это глупая мечта, не так ли? — спросила я.
— Ни за что! — Тацуя покачал головой. — Думаю, это здорово иметь мечту.
— А что насчет тебя? — поинтересовалась я. Этот разговор в постели становился безумно личным, и мне понравилось видеть эту мягкую сторону солдата Якудзы.
— Я не знаю.
— Действительно?
Тацуя вздохнул.
— Да, действительно. Быть на передовой означает, что каждый мой день может стать последним. Я никогда по-настоящему не задумывался о том, чтобы я делал, если бы не был в банде. Я не думаю, что хорош в чем-то другом.
***
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил Тацуя, но он уже знал, что я скажу.
— Да.
— Татуировки Тебори причиняют гораздо больше боли, чем современные, — предупредил он.
— Меня не волнует боль, — рассмеялась я. Я была женщиной. Боль была прекрасна.
Мы стояли перед неприметным зданием в переулке между барами. Вывески не было, только мерцающая лампочка над дверью. Татуировки постепенно становились все более распространены в Японии, но по-прежнему оставались источником позора и слухов.