— Эй, Тацуя? — произнесла она.
— Да?
— Я люблю тебя.
Мое сердце замерло в груди. Мы столько раз были близки к тому, чтобы признаться. Я чувствовал это. Мы были слишком напуганы, чтобы открыться. В этом смысле мы были похожи. Сначала я не поверил своим ушам. Наконец-то она открылась мне полностью.
— Карина, — начал я. У меня пересохло во рту. Как долго я скрывал свои чувства даже от самого себя? В глубине души я понимал, что чувствую, но не хотел быть слабым. — Карина, — повторил снова. — Я тоже тебя люблю.
Глава 22
Карина
МЕСЯЦ СПУСТЯ…
В ранее обветшавшем здании все шло хорошо.
После инцидента с полицией прошло больше месяца, и все наладилось. Я вновь открыла верхний этаж под массажный кабинет. Мне было невыносимо думать о том, что случилось бы с Коко-Тян и другими, если бы они потеряли работу. Жизнь на грани срыва поставила их в опасное положение, и закрытие салона могло бы вернуть их на темную сторону.
Тацуя разобрался с арендодателем, который отделался легким испугом. По настоянию Тацуи я сняла деньги со своих старых счетов и сразу выкупила небольшое здание. Мы переоборудовали нижний этаж под танцевальную студию и фитнес-клуб с тренажерами.
Мои туфли на шпильках стучали по доскам, которые защищали новый пол от краски и пыли. Ремонтная компания работала не покладая рук, чтобы уложиться в рекордно короткие сроки.
— Все почти готово, — сказал Тацуя у меня за спиной.
Я посмотрела, как подрядчики подкрашивают белой краской зеркала, и кивнула.
— Да, — выдохнула я. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Для тебя нет ничего слишком хорошего, моя дорогая, — Тацуя поцеловал меня в щеку.
Когда мы были с Каору или другими членами нашей банды, он воздерживался от всяких нежностей, и я понимала почему. Мы оба пришли из мира, где эмоции означали слабость. Для него все еще было редкостью целовать меня на публике. ППЧ (прим. перев.: public display of affection, или по-русски «проявление чувств на публике», таких как поцелуи, обнимашки и т.п.) был создан для обычных людей. Мы оба знали, как рискованно сочетать преступление с любовью.
С помощью Тацуи и моего брата я, наконец, осуществила свои мечты о балете. Возможно, я никогда не была достаточно хороша, чтобы стать профессионалом, но я могла учить и вдохновлять других. Русский балет был известен во всем мире. Люди уже записывались на занятия на нашем сайте, хотя студия должна была открыться только в январе.
***
— Да, я думаю, что студия будет готова примерно через неделю. Мне все еще нужно заказать мебель. Ее так сложно выбрать! — я рассмеялась.
Услышала, как брат усмехнулся по телефону.
— Это хорошо. О, я забыл упомянуть, отец наконец-то понял, что ты не собираешься выходить замуж за того придурка. Ты можешь возвращаться домой, если хочешь. Думаю, уже немного поздно.
У меня скрутило живот. Я смирилась с тем, что, возможно, никогда не вернусь домой. После возвращения в Россию из Японии Алексей приложил немало усилий, чтобы убедить моего отца забыть об этом. Думаю, это наконец сработало. Жаль, что я не планировала возвращаться.
Закончила разговор с Алексеем и положила трубку. Сегодня вечером было тихо; Тацуя ушел, выполняя поручение банды, и я осталась в нашей новой квартире одна.
Мы нашли пентхаус в Синдзюку. В то время как другие ребята из Химура-гуми, которых он знала, предпочитали шикарные и безопасные районы Токио, нам нравилось быть в гуще событий. Бетонные и неоновые джунгли. Квартира была небольшой, но роскошной, с потрясающим видом на город. Я уже начала привыкать к скромным размерам японских квартир по сравнению с большим особняком, в котором я выросла.
В конце концов, я согласилась, в основном по настоянию Тацуи, нанять менеджера для массажного салона, чтобы я могла сосредоточиться на балете и тренажерном зале. Я по-прежнему заходила несколько раз в неделю, но это было уже не то. Никогда бы не согласилась, если бы не знала, что мне пора отойти от передовой. У меня было определенное чувство, от которого я не могла избавиться.
Я ждала возвращения Тацуи, чтобы поделиться новостями.
Когда он вернулся, часы показывали четыре утра. Он выглядел измученным. Его куртка была мокрой от снега.
Я знала, что он не фанат зимы, поэтому мне было интересно, как он отреагирует, когда мы, в конце концов, приедем в Россию. Я улыбнулась и прогнала эту мысль прочь.
— Добро пожаловать домой, — произнесла я.
Тацуя скинул ботинки в гэнкане и сверкнул улыбкой. Усталость в его глазах исчезла.
— То, что я вижу тебя здесь, того стоит, — ответил он и поцеловал меня. От него пахло табаком и порохом.
Во мне росло возбуждение.
— Ты голоден?
Тацуя покачал головой.
— Только для тебя, любовь моя. — Он зарычал и притянул меня ближе.
После долгого поцелуя я отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Тацуя, — медленно произнесла я.
— Да? — он провел руками по моей спине и ягодицам.
— Я должна тебе кое-что сказать, — знала, что следует сделать это прежде, чем нас обоих охватит страсть.
Тацуя слегка дернулся. Он наклонил голову.
— Что такое?
Я улыбнулась. Попыталась сдержать улыбку, но она расплылась на моем лице.
— Что? — Тацуя моргнул. Ожидание убивало его.
— Тацуя, я беременна. Ты станешь отцом.
Мое сердце разорвалось от счастья, когда эти слова наконец слетели с моих губ. Я весь день умирала от желания рассказать ему.
Ему потребовалась секунда, чтобы среагировать. Сначала его глаза расширились от удивления, а затем он ухмыльнулся.
— Правда? — он ахнул. Схватил меня за руки. — Ты серьезно?
Я кивнула, не в силах сдержать смех.
— Вау, — произнес Тацуя. — Я буду отцом. — Он изумленно покачал головой, а затем закричал: — Я буду отцом! — он подпрыгнул в воздух. Тацуя схватил меня, притянул к себе и крепко поцеловал. – О, Карина, это потрясающие новости.