Тэмсин больше не умоляет. Только снова работает над своей киской неистовыми движениями.
— Медленно, цветочек. Нежно, — двигаясь у нее за спиной, я прижимаюсь к ней грудью, заменяя ее руку своей.
Сначала она протестует, но вздыхает, когда я погружаю пальцы в гладкость ее канала и совершаю осторожные круги вокруг набухшего бутона ее клитора.
Я с трудом могу сказать, где заканчивается один оргазм и начинается следующий. Ее маленькая щелка туго сжимается, трепеща при легчайшем прикосновении. Она кладет голову мне на плечо и закрывает глаза. По крайней мере, остальные части ее тела теперь более расслаблены.
Тэмсин глубоко вздыхает после следующего оргазма.
Я испытываю облегчение, когда она не начинает сразу просить о большем.
— Как ты себя чувствуешь?
Ее смех слабый.
— Как будто я кончала слишком много раз и в то же время совсем не кончала.
Я дышу ей в волосы. Мне ненавистно то, как это на нее влияет. Во многих биологических особенностях моего вида есть что ненавидеть. Не в последнюю очередь это черта, которая должна была бы быть забавной, но, кажется, всегда дает обратный эффект. По крайней мере, для меня.
Я прижимаю пальцы к ее клитору, не желая делать ничего, что могло бы снова возбудить ее. Ее телу нужен отдых. Ей также будут нужны вода и еда.
В конце концов, я шевелюсь, думая позаботиться о ее нуждах.
Тэмсин всхлипывает.
— Останься.
— Тебе нужно постоянно пить воду, — ругаю я.
Она усмехается.
— Мне нужно кончить снова.
— Тебе нужно поесть. Это может продлиться какое-то время.
Она скулит.
— Мне нужны твои члены, — ее рука тянется к моему затылку, и я замираю, готовый схватить ее за запястье и помешать ей снова сорвать мои очки.
— Мне нужно увидеть твои глаза. Говорят, глаза — это зеркало души. Но я никогда не увижу твоих.
Я печально качаю головой.
— Ты этого не хочешь. Это было бы последнее, что ты когда-либо увидишь.
Она замолкает. Когда ее дыхание становится ровнее, я понимаю, что она погрузилась в сон.
Очень осторожно я выбираюсь из-под нее и иду принести ей еды и воды. Без сомнения, она скоро проснется, возможно, такая же нуждающаяся, как и раньше.
К моему стыду, мои члены подергиваются при этой мысли.
12
Тэмсин
Я просыпаюсь с першением в горле и сухостью во рту. У меня болит голова.
— Вот, садись. Выпей это.
Сильная рука на моей спине помогает мне сесть, пока я все еще моргаю, и мои веки как будто склеены. Киска сжимается, а живот напрягается, и я вспоминаю.
Нужда и близко не такая сильная, как была, но от одного ощущения руки Эрсерро на спине мое влагалище становится скользким, а бедра сжимаются вместе.
Прежде чем я успеваю возразить, он прижимает стакан к моим губам, и я делаю глоток прохладной воды.
— Ты голодна? Ты можешь есть?
В животе урчит. Но меня отвлекает вид его губ. Его раздвоенный язык высовывается, чтобы смочить их, и все, о чем я могу думать, — это целовать его.
— Ешь, — настаивает он. Он подносит ложку йогурта к моему рту, пока я не открываю его. Должна признать, прохладный, сладкий йогурт приятен на вкус. Я проглатываю несколько ложек. Затем капля срывается с моих губ. Он смахивает ее большим пальцем, и мои соски болезненно напрягаются. Из меня вырывается жалобный звук, прежде чем я успеваю его остановить.
Эрсерро вздыхает и отставляет миску.
— Тебе нужно кончить, цветочек?
Я киваю. После нескольких часов этого я не чувствую ничего, кроме благодарности за то, как усердно он заботился обо мне. Эрсерро терпеливо кормил меня и настаивал, чтобы я пила. Он массировал мою грудь, клитор и лизал мою воспаленную, уставшую киску, когда членов и пальцев становилось слишком много.
У меня все болит, но клитор пульсирует от потребности в освобождении, даже сейчас.
Эрсерро скользит на кровать и заключает меня в объятия. Очень нежно он раздвигает мои ноги и проводит рукой по моему холмику.
Я стону от боли и желания, когда его пальцы касаются чувствительной плоти.
— Слишком много?
— Продолжай, — я уже покачиваю бедрами от его прикосновений, пока он делает медленные круги, собирая смазку из моей дырочки, чтобы потереть клитор.
Я сбилась со счета, сколько раз сегодня он заставил меня кончить. Каждый раз он, должно быть, был внимателен, потому что в мгновение ока снова доводит меня до грани.
Губы дразнят мою шею поцелуем, гораздо более нежным, чем я могла мечтать. Одна большая рука обхватывает и мнет мою грудь, в то время как другая легчайшими движениями касается клитора.