— Что, если я пообещаю не смотреть? — она подзадоривает меня. — Что, если я отвернусь?
Я смотрю через ее плечо на зеркала от пола до потолка, закрывающие раздвижные двери шкафа. Потом я понимаю.
— Ты могла бы смотреть в зеркало.
16
Тэмсин
Кончики моих пальцев покалывают, и небольшая искра энергии пробегает по мне от слов Эрсерро.
— Ты имеешь в виду…?
Он кивает.
— Это безопасно. Ты не сможешь посмотреть прямо на меня, но можешь смотреть в зеркало.
Я ухмыляюсь.
— Я хочу этого.
— Тогда делай, как я говорю, и раздевайся.
Я бросаю взгляд на Эрсерро, сбрасывая туфли и стягивая платье через голову. Он наблюдает за мной через очки, стоя в неземной хищной неподвижности. То, как он смотрит, заставляет мое сердце биться быстрее.
— Поторопись. Я хочу видеть тебя всю.
Моя улыбка становится шире, и я намеренно замедляю движения. Может, мне и не терпится почувствовать его руки на себе, но я не могу упустить шанс дать ему немного его же лекарства.
— О, это не я скрывалась. Не забывай, я еще ни разу не видела всего тебя.
Его тихий смешок — моя награда, и я просовываю пальцы под пояс трусиков и стягиваю их с бедер.
— Лучше, — его голос низкий, когда я снимаю трусики, оставаясь только в лифчике.
Я отворачиваюсь, чтобы снять последний предмет одежды. Бросив лифчик на пол, я прикрываю грудь руками, затем поворачиваюсь к нему лицом.
Одна бровь изгибается, но улыбка не сходит с его лица. Эрсерро может притворяться, что раздражен, но я думаю, что ему это нравится почти так же, как и мне.
— Хочешь посмотреть? — спрашиваю я, поддразнивая.
— Ты же знаешь, что да.
Я киваю головой в его сторону, указывая, не используя рук.
— Тогда, я думаю, сначала мне нужно увидеть больше тебя.
— Неужели?
Я киваю, во рту пересохло, пока он расстегивает рубашку.
— Ты знаешь, мне нравится твоя дерзость, цветочек. Но не думай, что я не накажу тебя за нее позже.
Мое естество сжимается, и я сжимаю ноги вместе, чтобы насладиться осознанием его обещания.
— Ммм, я надеюсь на это.
Наконец, он заканчивает с пуговицами и вытаскивает руки из рукавов. Я ловлю момент, чтобы оценить скульптурные очертания его мускулистого живота и стройных бедер.
— Еще, пожалуйста.
— Жадная, — он расстегивает ремень.
Я киваю.
— Мне нравится, как ты выглядишь. Я могла бы смотреть на тебя часами.
Он смеется.
— Я мог бы быть терпеливым, но у меня недостаточно выдержки для этого.
Я собираюсь ответить, но тут он стягивает свои разорванные штаны на бедра, и я замечаю два твердых члена, уже выглядывающих из отверстия в его теле.
У меня отвисает челюсть, когда они появляются. Каждый слегка блестит на кончике, и кажется все больше и больше, и я не могу поверить насколько они велики. Как я могу каждый раз недооценивать его размер? Наконец, Эрсерро обхватывает ствол бóльшего нижнего члена и медленно поглаживает его вверх-вниз.
— Сейчас я не чувствую особого терпения.
Я издаю смешок.
— Ах, да. Я тоже, — боже, моя киска промокла. Я ерзаю на месте, наслаждаясь гладкостью губ, скользящих друг по другу, и покалыванием удовольствия, которое вызывает это движение.
Эрсерро шумно втягивает воздух. Кончик его длинного чешуйчатого хвоста подергивается.
— Поскольку я обещал побаловать тебя, я найду в себе терпение еще кое на что, — прежде чем я успеваю спросить, он обходит кровать и садится сбоку, лицом к большому зеркалу. Я вижу отражение его лица.
Эрсерро поднимает левую руку, чтобы коснуться дужки своих очков.
— Ты доверяешь мне, цветочек? — он по-прежнему не смотрит прямо, глядя на меня в зеркало.
— Конечно.
— Тогда держи глаза открытыми.
Я смотрю, как он медленно снимает очки со своего лица. Это может быть последний миг моей жизни, но почему-то я не могу в это поверить. Не могу поверить, что он бы сделал что-то, что действительно причинило бы мне боль.
Глаза Эрсерро под темными бровями обрамлены густыми ресницами. Они потрясающие. Я ревную. Мне пришлось бы использовать накладные ресницы, чтобы получить такой густой, полный взгляд. Но это не то, что привлекает мое внимание.
Меня почти сразу привлекает клубящийся серый туман в его глазах. Подобного я никогда раньше не видела. Цвет больше похож на серебристый, чем на серый, блестящий, как будто подсвеченный изнутри. Каждая радужка вращается и переливается случайным, но прекрасным узором, словно песок, перекатываемый океанскими волнами.