— Найти твоего отца было непросто. Никс было все равно, помогут они ему или нет, да и мне тоже. На мой взгляд, в ту ночь охотники зашли слишком далеко.
— А мой отец? — спрашивает она, у нее перехватывает горло.
Грусть наполняет связь.
— Мы долго охотились на него… в конце концов нам всем надоело убивать.
Она поднимает бровь, словно говоря, тем не менее, ты это сделал.
— Это правда. Особенно когда мы убивали тех, кто не участвовал. Так или иначе, Никс начала ходить одна. Я следовал за ней и пытался отговорить ее от этого, убедить ее, что она взяла достаточно крови, но она не соглашалась. Я был там, пытался отговорить ее снова убивать, когда твой отец вышел из бара, пахнув корицей и кардамоном. Той же крови, которую мы учуяли в доме Никс.
Деми сдвигается и отводит взгляд.
— Я не собирался ей помогать, но она плохо соображала и собиралась убить себя. Поэтому я вмешался прежде, чем до этого дошло. Я застрелил твоего отца, дав Никс возможность забрать его сердце.
Я мчусь в свою комнату и хватаю ожерелье, которое Никс сунула мне в руку в качестве сувенира много лет назад, из задней части ящика для носков, где я его спрятал. Когда я вернулся, Деми стоит и держит нож наготове. Я останавливаюсь и поднимаю руки, чтобы успокоить ее.
Ее взгляд останавливается на ожерелье, и она задыхается.
— Я это уззнаю.
— Это принадлежало твоему отцу. Ты хочешь забрать его?
Вырвав его у меня, она прижимает его к груди.
— Это не твой грандиозный жест, не так ли?
Я качаю головой.
— Нет, это начало того, что я прошу у тебя прощения.
Лицо Деми на мгновение смягчается, когда она смотрит на ожерелье в кожаном переплете, на котором держится кольцо из стерлингового серебра. Затем оно говорит.
— Для этого потребуется нечто большее, чем просто история и ожерелье, которое ты снял с тела моего мертвого отца, Маттео.
Я засовываю руки в карманы.
— Я знаю.
Это только начало.
Кольт
Я просыпаюсь раньше, чем Деми. Она прижалась к моей руке. Вчера вечером, после того как ее родители заверили ее, что с ними все будет в порядке, мы вернулись к ней домой, и она попросила меня остаться.
Ее кожа теплая на моей обнаженной груди, а мой член шевелится в боксерах. Я слегка поправляю ноги, надеясь, что она не заметит.
— Мммм, куда ты идешь? — спрашивает она мягким голосом, извиваясь на кровати, чтобы прижаться ко мне.
Ее задница идеальна, а эти круглые ягодицы самым восхитительным образом упираются в мои бедра.
У меня было полное намерение дать ей пространство и не принуждать ее к сексу. Она прошла через многое, и я не хочу быть засранцем. Но если она продолжит так тереться об меня, я дам ей то, что она хочет.
— Дразнишь меня, — шепчу я ей в шею, прежде чем укусить ее. Я пока не повреждаю кожу.
Она выгибает спину и поворачивает бедра, так что ее задница касается моего члена.
— Это дразнит, если я планирую довести дело до конца? — Она закидывает руку назад и кладет ее мне на шею, поворачивая свое тело ровно настолько, чтобы я мог поймать ее пухлые губы своими.
Стона, который она издает у меня во рту, достаточно, чтобы я потерял контроль. Я двигаюсь так, чтобы оказаться на ней сверху, мои руки по обе стороны от ее головы, и прижимаюсь бедрами к ее ногам.
Она подстраивается так, что я идеально подхожу к ней. Я наклоняю голову и снова целую ее, кусая ее нижнюю губу и дергая ее.
— А кто тебя дразнил? — Ее рука скользит по моей груди и обхватывает меня поверх боксеров. — Я не понимаю, почему ты все еще в одежде.
— Больше ни слова. — Я вскакиваю с кровати, срываю с себя боксеры, прыгаю обратно на матрас и сдергиваю с нее пижамные штаны и стринги, пока она снимает майку.
Ее соски затвердели и ждут внимания, поэтому я опускаю губы на правый, кружа и покусывая, прежде чем перейти к другому. Она запускает пальцы в мои волосы, задыхаясь, когда я повреждаю кожу, втягивая в рот немного крови и кожи.
Пока я облизываю и покусываю ее, я просовываю палец внутрь нее и ухмыляюсь, когда она стонет от внезапного вторжения. Я добавляю еще один палец и сгибаю их, лаская ее стенки, медленно вытягиваю их и обвожу большим пальцем ее клитор.
Деми хнычет подо мной, и мне это чертовски нравится. Когда она шепчет «пожалуйста», я перестаю ее готовить и выравниваю головку члена по ее центру. Я обхожу ее вход и смотрю ей в глаза.
Она смотрит, где наши тела почти соприкасаются. Когда она понимает, что я еще не вхожу, она смотрит на меня.