Никто не хлопал. Всё только смотрели. Кто-то пробормотал, — Уродка.
Тень пришла в себя и спокойно встретила их пристальные взгляды. Её собственные глаза, по-прежнему узкие и напряженные, вопреки её распущенным волосам, сузились ещё больше. Не сказав не слова, она подобрала свою змею и покинула комнату.
Очень скоро разошлись и остальные кадеты, всё ещё что-то бормоча.
— Вы надавили на неё, чтобы увидеть, на что она способна, — сказала Джейм Вороной. — Зачем?
— Всегда лучше знать.
— Знать что? Присутствие Эдди должно было сказать вам, что она шанир. Как и я, между прочим, как вам хорошо известно.
— Это… другое. Я не понимаю этого, а меня тревожит то, чего я не понимаю.
— Вы сомневаетесь в её чести?
— Нет. — Джейм сверлили маленькие глазки, горящие над упрямо стиснутым капканом рта. — Я забочусь, — сказала эта поразительная женщина. — О ней. О тебе. Мы губим слишком много невосполнимого, такого, как это.
— Это звучит совсем непохоже на Рандир.
— Я не всегда им была. Если не скажу я, то тебе расскажет кто-нибудь ещё. Я из Нарушивших-Клятву.
Спустя мгновение Джейм вспомнила, что это значит.
— Вы были Норфом?
— Давным-давно, до Белых Холмов. Я нарушила клятву ради своёго нерожденного ребёнка. И не последовала в изгнание за своим лордом. Рандиры приняли меня к себе, как и многих других, вроде меня. Но всё было напрасно: ребёнок оказался мёртворождённым.
— Мне очень жаль. Вы думаете, я вас виню? Призрачные Земли это не место для ребёнка. Меня и Тори нянчила кендар, чей младенец не смог пережить эти суровые, неестественные холмы.
— Кто?
— Зима.
— О. Моя кузина. Я всегда об этом думала. Сенетару тебя учила тоже она?
Джейм рассмеялась. — Она отказалась. Видите ли, я была леди, хотя в те времена, у меня не было ни малейшей идеи, что это такое, кроме той, что это какое-то ругательство. Она учила моего брата, а я училась, нападая на него.
Её рот изогнулся во что-то наподобие улыбки. — С тебя станется.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Джейм её окликнула — Вы помните?
Кендар закатала рукав. На её предплечье извивались глубокие, уже зарубцевавшиеся, порезы, образующие имя: Квирл.
— Плоть помнит.
Затем она ушла.
Слегка запоздав, Джейм прибыла на свой последний сегодняшний урок: стратегия. Занятия вёл раздражительный, седеющий ветеран, имевший привычку швырять свою деревянную руку в любого нерадивого студента, чем заслужил известность единственного лектора в училище, способного не только усыпить свою аудиторию, но и довести её до обморока. Однако, сегодняшний день был отведён для игры в ген, и все уже увлечённо склонились над своими досками. Её собственный противник ждал, его половина фигур была уже расставлена по доске и, без сомнения, хорошо вызубрена наизусть.
Тиммон ухмыльнулся. — Привет, незнакомец.
Это правда, подумала Джейм, скользнув на стул напротив него; они практически не встречались со времени её возвращения из Готрегора. Она скучала по непринужденным манерам Ардета и даже по его флирту, пока тот не становился чересчур назойливым.
— С тобой всё в порядке? — спросила она его, и одновременно вспомнила, что справлялась практически о том же самом у Тени, меньше двух часов тому назад.
Его улыбка скривилась. — Ты знаешь, каково это, когда что-то забралось тебе под кожу, зуд, который ты не можешь почесать…
Она его оборвала. — Прошу. Давай не будем. До этого я была о тебе лучшего мнения. Чёрт. У меня это плохо получается.
— Что, говорить мне, что ты хочешь, чтобы мы были просто друзьями?
— А что в этом такого плохого? Я сожалею о твоём зуде, но я не обязана его чесать. Дружба такого не требует.
— Так значит, на твоих условиях или никак?
— Ну вот, опять. Тиммон, вырасти. Ты не можешь получать всё, что хочешь, не считаясь с тем, чего это стоит другим. И не говори мне, что твой отец воспринимал такое как должное. Я боюсь, что так оно и было.
Их перешёптывания были прерваны деревянной ракетой, которая пролетела между ними и оглушила Драя за соседним столом.
— Вы, двое, собираетесь играть или нет? — потребовал инструктор рандон, возвращая свою руку. — Прости за это, — добавил он ошеломлённому кадету, чьи фигуры вместе с фишками его соперника разлетелись теперь по всему полу.
Так что они начали.
Тиммон выбрал белые; волей неволей, ей достались чёрные. Фишки гена были гладкими, плоскими, речными камешками, шириной примерно в два пальца и толщиной в один. На нижней части обозначался их ранг или статус: один командир, три десятника, три пятёрки и двадцать четыре кадета — по сути дела, три полных десятки и главный десятник. К ним добавлялось четыре охотника, четыре рисковых непредвиденных случая[50] и один флаг. Целью гена было захватить флаг противника или закончить игру с большим числом выживших фигур. Для этого требовалось знание стратегии и тактики, а также хорошая память: как только гальки вставали на место, игрок должен был помнить, где какие, а, заодно, пытаться понять, что означают камешки противника, делая выводы из их движений и воздействия на другие фишки.