− Поразительно... Каждый из вашего рода, Натана, грешит самоуверенностью. Признаю, прежде это забавляло, то теперь… Скуч-но. Ты ничего не можешь мне сделать. Угомонись уже.
О чьём роде Дракула говорил, было неясно, но встревать в разговор я не рискнула. К тому же Натана сжала наманикюренные пальцы в кулак перед лицом Дракулы. Ох, если эта страшно-красивая женщина ему врежет!.. Я ее расцелую.
– Ты знаешь, Велор, если я чего-то хочу, я это беру. Всегда. Я хочу твоё сердце. Значит, ты сдашься. Это вопрос времени.
Мы с Аликом переглянулись. Что за сериалы для домохозяек? Кто так говорит: хочу твоё сердце? Губы бармена дрогнули в улыбке, вот только Велор смеяться не спешил.
– Уйди с глаз, Натана. Я сдохну охотнее, чем свяжу жизнь с такой грязью, как ты.
– Сдохнешь, говоришь? А давай. Облегчи задачу. Я вырву твоё сердце и подниму тебя из могилы, дорогой.
Вампирюга со смешком скрестил руки на груди, а я не могла отвести от Натаны взгляд. Грудь её тяжело вздымалась, глаза бешено выпучились. Красотка явно не в себе, потому порола откровенную чушь. Вырвать сердце? Поднять из могилы? Это же угроза настоящая! Возмущение моё наверняка отразилось на лице, иначе как объяснить, что Велор вдруг обо мне вспомнил? Он на секунду прищурился, а затем громко объявил:
– Кстати, познакомься с Елизаветой, Натана.
Женское лицо удивлённо вытянулось. О том, как вытянулось моё лицо, и говорить не стоит. Натана отклонилась, оглядела меня с головы до ног, и в её жёлто-карих глазах застыло странное выражение. Бат-тюшки, неужели ревность? Не успела я обсмаковать мысль, не успела найти ей подтверждение, как Натана распрямилась, словно струна.
– Значит, не свяжешь свою жизнь с такой, как я, говоришь?
– Без шансов, – мотнул головой Велор.
– Посмотрим, милый, – увлечённо закусила губу Натана и хохотнула, как сумасшедшая. – Ой, посмо-отрим.
А дальше занялась такая пурга!.. Натана клокочущим от злости голосом затараторила на незнакомом языке. Латынь? Санскрит? Слоги дробью давали по вискам, мешались с басами, которые грянули так внезапно, словно диджей сдуру выкрутил катушки на полную! Я зажала уши и уставилась на Велора. Дракула остался невозмутим, только руки на груди разомкнул и будто силился что-то вспомнить. Натана же ловко подскочила ко мне и дёрнула за руку. Перед глазами точно молния сверкнула! Я охнула от боли, а в ладони зацвела лужица алой крови.
– Ты совсем?!.. – рванула я руку из цепкого захвата. – Пусти!
Кровавые брызги хлестанули во все стороны и растаяли как снег. Я с силой потёрла ладонь. Ни синяка, ни царапины, а саднило так, словно кожу вдрызг исполосовали! Что за ерунда? Впрочем, у Алика за стойкой тоже глаза по полтину стали, а уж когда Натана кинулась на Велора… Дракула опомниться не успел, как на груди у него явились капли крови. Наверняка моей крови! Алые пятна как по волшебству слились в круг и в блеске неона зацвели голубым, всколыхнулись ветром и потянулись навстречу огненным прожилкам, которые как муравьи, кинулись от центра и рассекли сияющий синий круг пополам.
– Что скажешь, Велор-риан? – залилась хохотом Натана. – Нравится обновка? Чуешь, как человеческая слабость разливается по венам?
Велор ухватил ртом воздух и накрыл ладонью пульсирующий двухцветный символ в солнечном сплетении. Наглые глаза у вампирюги впервые на моей памяти так широко распахнулись! Но замешательство Дракулы продлилось секунды, он оскалился, словно и впрямь упырь какой.
Рывок, взмах… Дракула сцапал Натану за запястье так скоро, что я уследить не успела. Почудилось, ещё немного, и дикарь переломит женскую руку, как ветку! Вот только Натана ужом выкрутилась из захвата, послала Велору воздушный поцелуй и наперегонки с хохотом… пропала. Оставила в мужских пальцах пустоту.
Я глазам не поверила.
– Чтоб мне провалиться... Она растворилась? Ис..чезла?
Я уставилась на Велора, а он — на меня. Мы впервые смотрели на друг друга так прямо и я... не чувствовала в себе ненависти, как не ощущала неприязни в ответ. Мы просто стояли. Просто — смотрели. И в тот миг реальность пошатнулась.
Виски пронзила горячая боль. Перед глазами замерцали зигзаги − вестники мигрени, а в голове, словно попкорн, рванули мысли. Именно попкорн! Не фейерверк. Мысли взмывали, достигали пика, но не гасли, как огни. Мысли чужие, холодные… они заполняли череп и грозились разнести голову на куски, как спелую дыню.