– Довериться мне! – воскликнула я и подалась вперёд. – Уважать мой выбор и остаться если не другом, то хотя бы человеком!
– Да ты же вечно уродов выбираешь! – крикнул в ответ Гриша и будто выплеснул всё, что таилось на душе. – То Макс... идиот, на внешности помешанный. То этот... – зыркнул он на Велора, как на кучу навоза. – Ты в курсе, что он не человек? Знаешь, что может с тобой сделать?
– Не заткнёшься, с тобой и похуже сделают, – мстительно бросил Дракула и шагнул на парня, но Эд остановил. Смотрел на меня. Я чуяла на себе его взгляд. Кровопийца ждал. А я наконец осмелела и посмотрела Грише в глаза.
– Ты прав. Я подпускаю к сердцу... не тех людей, – Гришка судорожно закивал, даже подался навстречу, а я медленно повторила. – Ты прав. Но таких предателей, как ты, я в жизни не встречала.
Эдмонд одобрительно хмыкнул, а Гришка точно столбняк словил.
– Лиззи, но я же из добрых... Я же люблю!
Гриша двинулся на меня. Надеялся коснуться? Не знаю. Стоило Дракуле обнять меня за талию, Гришка как зверь от огня шарахнулся.
– Лиззи, прости, – захныкал он. – Прости! Я просто не хотел, чтобы ты мучилась... Как я мог тебя с ним оставить? Он же монстр! Пусть лучше так… – мямлил он. – Но я ошибся. Прости! Лиза, клянусь, я в твою жизнь больше не полезу. Головой клянусь!
– Врёт, – с презрением отчеканил Велор, и Лео со вздохом кивнул.
А я сама обещаниям не верила. Услышала достаточно, чтобы понять – Гришка трусливый и подлый. Провальное для дружбы сочетание.
В душе у меня в тот миг оборвалась нечто незримое. Как струна! Что это было, знать я, конечно, не могла, но поняла одно: монстров на свете не существует. А те, кто спят под кроватью или в склепе, поджидают жертву в ночи или по чужой указке топят людей в их собственных ваннах – просто часть... мира, наверное. Они опасны и кровожадны. Оправдать их жестокость нельзя. Невозможно! Но есть ли граница между жестокостью разумной и врождённой?
Может, и нет.
Может, мне просто хотелось верить, что даже кровопийцы однажды откажутся от крови. Что племя Велора в начале пути, и однажды Сыны Ночи найдут силы для борьбы с врождённым звериным дефектом.
Может, я обманывала себя. Но возможно, половину сочных баек про монстров и впрямь придумали люди. Прикрыли свои злодеяния. И правда, что ужасает крепче? Зверь с кровью невинной девы на клыках или мужчина, решивший, что его страсть – оправдание любой неволи?
Я отвернулась от Гриши и впервые у всех на глазах обняла Велора. Спрятала лицо на груди.
– Умница, – похвалил Эдмонд и ринулся к Грише, рывком поднял его с пола.
– Вернёшь его в город, Эд? – проговорила я чётко. – Вернёшь живым?
– Лиза, – со вздохом завёл кровопийца, – он не стоит пощады.
– Да, – кивнула коротко. – Потому пусть живёт. Я знаю, он не насквозь гнилой. Я уверена. А потому пусть помнит. Он мне в любви признавался, а затем, предал. Я бы сегодня умерла, – смотрела я на Гришу прямо. – Умерла бы Рита. Умерли бы все... не люди, что мне дороже многих людей. И даже если мои родные не встретились бы с элементалем, если бы остались в живых, мама от горя бы высохла после моих похорон. Так что пусть живёт, – смотрела я на Гришу не моргая. – Пусть.
Гриша таращился на меня, как на покойницу – с ужасом и неверием. Облизывал губы, вытирал грязной ладонью лоб и как заведённый частил: «Прости, прости»...
А я не могла больше его слушать.
– Велор!.. – обессиленно замотала я головой и мой Дракула – моя сказка, клыкастый миф во плоти – тотчас всё понял.
– Эд, угомони его.
– Неужели? – буркнул кровопийца.
Короткий тычок, и Гриша смолк. Лишь сопел испуганно, а Велор обнял меня за плечи и пытливо глянул на Лео. Тот до сих пор ощупывал, оглядывал каждую закорючку на заколдованном сундуке.
– Сам справишься?
– Со водником-то? – хмыкнул Леонард. – С родной стихией? Обижаешь. Отдыхайте, – посмотрел он на нас и улыбнулся.
Слабые волны успокоения ласково тотчас коснулись груди, развернули лёгкие, и стало легче. Захотелось попить, умыться, а ещё прижаться к Велору. Намертво прирасти.
– Пойдём, Лиз.
Дракула коснулся губами виска, замаранного кровью Натаны, и я с облегчением прикрыла глаза. Почти на ощупь двинулась за Велором, а в голове, как по заколдованному кругу ходило: Мы живы. Всё закончилось. Больше не надо скрываться.