— И не забывай, с кем разговариваешь, — Эйдон тем временем продолжал распекать своего подчиненного. — Вернись в строй.
— Да, капит…
Слова утонули в ужасающем грохоте. На севере, откуда до сих пор доносились только неясные крики, сухой треск мушкетов и беспорядочные залпы пушек, к небу поднималось густое облако пыли и клубы грязно-серого дыма.
— Пороховой склад накрыли? — Мартон успокаивающе потрепал лошадь по шее и обернулся к Эйдону. — И как умудрились?
Тот только пожал плечами и задумчиво провел рукой по усам.
— Мартон, возьмешь людей и обыщешь шатер генерала Диеро и его офицеров. Всё, что найдёте: донесения, карты, личные письма — всё в огонь, врагу ничего не оставлять. Остальные, собрать людей и припасы на три перехода.
— А что с обозом? — спросил кто-то из всадников.
— Бросим здесь. Если повезёт, выиграем немного времени.
Совершенно неожиданно Герран обнаружил себя в полном одиночестве. Гвардейцы, как муравьи, рассыпались по опустевшему лагерю; Эйдон тяжело опустился на сваленные в кучу тюки и принялся рыться в поясной сумке. И даже его наставник — и тот скрылся за пологом шатра, бросив на ходу, что ему нужно собрать какие-то вещи. Оставалось только наблюдать, как солдаты безо всякого уважения врываются в шатер герцога Диеро и переворачивают там всё вверх дном. Как они деловито разводят костёр и одну за другой скармливают ему стопки бумаг.
— А что с этим делать?
Гвардеец крутил в руках большую, исполненную в мельчайших подробностях карту королевства. Ему никто не ответил, и разорванная на части карта отправилась в огонь.
Герран завороженно смотрел, как пламя неторопливо пожирает Эм-Бьялу, двигаясь на юго-восток от устья Раскъэ́льве и густых лесов графства Монти по равнине Ль-Мирру и дальше, в сторону озера Ти́рсин и столичного города Больфано. Когда со столицей было покончено, разодранное в клочья королевство обуглилось и пеплом осыпалось на землю.
Герран шумно проглотил слюну.
От страшного видения его отвлек другой гвардеец — круглолицый здоровяк с огромными, как у молотобойца, ручищами. Он легко вырвал из земли штандарт с изображением серебряной совы на темно-красном фоне, как щепку, переломил толстое древко о колено и без колебаний закинул обе части в огонь. Удовлетворенно потерев руки, как после расправы над личным врагом, гвардеец поклонился в сторону молодого короля и зашагал прочь.
— Ты, гвардеец! — резко окликнул его Герран.
— Ваше Величество? — пробасил здоровяк.
— Зачем ты сжёг знамя генерала Диеро? Тебе известно, что это преступление?
— Да, Ваше Величество.
— Ты будешь наказан.
— Да, Ваше Величество.
Герран жестом отпустил понурившегося гиганта. Уже глядя тому в спину, король досадливо закусил губу: только сейчас он осознал свою ошибку.
Пусть в донесении и не говорилось об этом прямо, Герран был достаточно умён, чтобы догадаться, что скрывалось за обтекаемыми формулировками. Его армия не просто проиграла сражение и отступила. Хуже — произошла катастрофа. И судя по тому, как странно ведёт себя его гвардия, ответственность за случившееся лежала на герцоге Диеро. Обвиняли ли они заодно и его, короля Геррана? Скорее всего, нет. Хотя теперь, после того, как он невольно выступил в защиту Диеро, этого стоило ожидать.
Герран до боли сжал кулаки. Сказанного не воротишь — он уже пообещал наказать гвардейца и не сможет пойти на попятную без ущерба для своего и без того не слишком высокого авторитета.
«Мудрый правитель должен всячески избегать конфликтов и беспрестанно думать о том, как его слова и поступки будут истолкованы окружающими», — раз за разом втолковывал ему Кунрад, а Герран только отмахивался, уверенный, что, когда придёт время, он без труда справится с этой задачей.
«Отлично справился, ничего не скажешь», — со злостью думал он.
Отец поступил бы мудрее. Он сумел бы найти нужные слова и сплотить вокруг себя тех немногих верных людей, что у него остались. Как ему удавалось так быстро ориентироваться во всем и не совершать ошибок?
Но спросить его об этом было уже невозможно.
— Пора, Ваше Величество.
Эйдон подвел под уздцы снаряженную в дорогу лошадь и помог своему королю подняться в седло.
Прозвучала отрывистая команда, и несколько дюжин всадников понеслись на юг, по петляющему среди высокой травы тракту. Позади остались лишь опустевший лагерь и остатки обреченной армии, по-прежнему сражающейся за своего короля.
Солнце перевалило зенит. Отряд сошел с наезженного тракта и выступил в сторону темнеющего на горизонте леса. Король Герран ехал молча; он опустил голову, хотя и с интересом прислушивался к редким разговорам в надежде услышать подробности того, что произошло этим утром. Задать прямой вопрос он отчего-то не решался.