– Ваше высочество! – виртуозно изворачивается Маркус Вейланд и умудряется подать руку мне, минуя Кану. – Мадам, – все же не забывает и о дуэнье.
Кидаю испуганный взгляд на наставницу. Что я должна сделать? Присесть в книксене? Но как, если моря рука у него в ладони? Или просто кивнуть? Поздороваться? Об этом мне никто не сказал.
Кану поджимает губы и задирает нос, довольствуясь рукой Колхера.
– Ваша светлость, – выдавливаю из себя, внутренне молясь, чтобы подсознание подсказало правильный вариант.
И поскольку никто не выказывает удивления моему приветствию, делаю вывод, что все сказала верно, и немного успокаиваюсь.
– Ночь мы провели в ближайшей деревне, в часе езды отсюда, и лошади еще не успели устать. Через полчаса отряд будет готов тронуться в путь, – ставит нас в известность брат короля.
Я рассеянно киваю и прекращаю высматривать того, кого, по всей видимости, тут нет. Легкое разочарование тонкой иголочкой лишь на мгновение пронзает сердце, а потом отпускает. Я злюсь на себя и свою впечатлительность. Это всего-навсего портрет, к тому же художники часто привирают, льстя важным особам. Король может быть грузен, стар и покрыт оспинами. Да и с чего мне им интересоваться, если нужно думать о возвращении домой? Веду себя, ей богу, как глупый подросток с плакатом кумира. Фу…
Неосознанно морщу нос в ответ на свои мысли и натыкаюсь на изумленный взгляд Маркуса.
– Вас что-то не устраивает, ваше высочество?
– Э-э-э… – ошеломленно хлопаю ресницами.
Вспомнить бы о чем он говорил. М-м-м-м… кажется, о поездке.
– Нет-нет, что вы… Все устраивает, – поспешно киваю и слышу возмущенное сопение Кану.
Ну, что уже не так?
– Если не возражаете, мы подождем вас в экипаже, – дуэнья делает шаг ко мне и берет под руку. – Боюсь моей невинной подопечной не место среди стольких... мужчин… Она слишком неискушенная девочка и воспитывалась в строгости…
Маркус удивленно кивает и, поклонившись, передает меня в руки гиперзаботливой Кану. Оставшиеся полчаса перед поездкой я провожу в закрытом экипаже в компании гадкой дуэньи. Как будто и так мало времени проводим в этой душной коробке, еще и последние минуты свободы нужно было отобрать. И как только я собираюсь выглянуть в окно, мадам Кану снова задергивает шторы и принимается за вчерашнее. То ей не понравилось, как я посмотрела на Маркуса Вейланда, то не пришлось по душе, как отвечала, и вообще позволила себе больше чем несколько слов брякнуть. В следующий раз нужно кивками ограничиться…
Это зудение продолжается и в присутствии Дениз, которая садится чуть позже в карету, и когда сама карета трогается. Близость похотливых ящеров делает мадам Кану еще более словоохотливой и красноречивой. Поэтому, когда карета останавливается на обеденный привал и я под предлогом освежится и сходить в кустики, спускаюсь к ручью, не сразу спешу покидать это тихое место. Меня и так должна была сопровождать Дениз, как приличную мадемуазель и принцессу. Но даже ее присутствие сейчас в тягость. И я, воспользовавшись моментом, что ее отвлекла Кану, удрала в самоволку.
Сажусь на ствол поваленного дерева, прикрываю глаза и запрокидываю голову. Как все-таки хорошо – шум листвы, птичьи трели, и никаких нудных нравоучений.
Глубоко вдыхаю свежий, наполненный запахами осени воздух, и улыбаюсь. Скоро я буду дома. Там тоже осень, и любимый город, покрытый багряно-оранжевым ковром. Старая крепость в утренних туманах… Шумные улицы… Колледж. Как же я соскучилась по своей жизни, по парам в “кульке”, по друзьям. Но больше всего мне не хватает музыки. Даже не знаю, как после возвращения продолжать учебу и где достать новую бандуру. Может одолжить в музыкальной школе. Должны же у них на складе быть какие-то. Или купить… В рассрочку. С рук должно быть дешевле… Если я буду жить отдельно от Никиты, то вполне смогу себе позволить откладывать. Главное, чтоб за прогулы не выгнали. Но я скорее всего числюсь, как пропавшая без вести. Если не Никита заявил в полицию, то Лизка точно шум подняла, и преподаватели. В общем, разберемся….