— Я хотела этого до того. Его. Я всегда хотела его.
— Ты гребанная шлюха, — слова рассекали мое горло, когда я произносил их, отворачиваясь от него. Я знал, что я должен сделать. Он промыл ей мозги, сделал что-то с ней, чтобы заставить её думать, что это было нормально. Что они могли просто трахаться, и все было бы нормально. Это не было нормально. И это не может продолжаться. Я посмотрел вниз на Гарретта.
Он застонал; один из его глаз был заплывшим и закрытым, его нос обильно кровоточил и был очень сильно сломан.
— Коул, — я мог видеть, что некоторые из его зубов исчезли. — Не делай этого, Коул. Я твой брат. Твой единственный брат, — его голос был грубым, вкрадчивым, как будто был покрыт кровью.
— У меня нет брата, — я потянулся в задний карман и достал свой карманный нож. Он был новым. Элейн купила мне его несколько недель назад как подарок на день рождения. Сэнди прыгнула мне на спину, пытаясь отобрать его у меня, крича, кровавое убийство для моих ушей, но я был сильнее, и её попытки не имели значения.
Позже с того момента я буду помнить не Сэнди. Не её крики или плач. А взгляд в глазах Гарретта, когда он уставился на меня, в тот момент, когда я воткнул нож ему в грудь. Он был в ужасе. Чертовски напуган. Он не хотел умирать. Я знаю, что не хотел. Но я хотел его убить. Вещи, которые он сделал. Он должен умереть. Это был единственный способ, которым я мог спасти её. Это был единственный способ, который мог освободить её от этого. Я мог видеть это в её лице, когда посмотрел на неё пару секунд назад. Она потерялась в его дерьмовой лжи о любви.
Я знал его лучше, чем кто бы то ни был. Все эти годы он трахал все виды женщин. Все то время, когда Сэнди была ребёнком, и он воровал её невинность. Он трахал других людей. Я видел его трахающим других девушек на праздниках в старшей школе, на праздниках, будучи взрослыми. Он был болезнью. Болезнью, которую Сэнди думала, что любит. Болезнью, которую обожала моя мать. Он должен был уйти. Это был единственный способ заставить Сэнди увидеть.
Все стало пустым после этого. После того, как нож прошёл сквозь кожу и кость Гарретта. Крики прекратились. Вес Сэнди на моей спине исчез тоже. И я приступил к работе. Разрезая его своим ножом. Он утверждал, что любит её. Мою малышку сестренку. Он трахал её. И поэтому я вырежу его сердце. Когда я достал этот кровавый расширенный орган из его тела, он не выглядел полным любви.
Следующие несколько часов пролетели незаметно. Я передвинул его тело. Я положил его тело в тачку и вырыл яму на пастбище за домом матери. Я закопал его в неглубокой могиле, и я плюнул на неё, прежде чем уйти.
Когда я вернулся домой, там была мама. Я был удивлён. Она не должна была быть дома ещё, не до завтра.
— Что ты сделал, Коул? — она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и я моргнул на неё, удивляясь, что она увидела. Удивляясь, могла ли она увидеть правду о том, что произошло, могла ли она прочувствовать это так, как я, вес его крови и грехи давили на мою кожу.
— Он сделал это, — мой голос звучал чужим.
— Кто, Коул? — она бросила сумочку на пол и начала озираться неистово. И затем я увидел его. Кровавый след. Он простирался по красивому каменному полу.
— Где Гарретт? — она обернулась. — Гарретт! — она хрипло закричала и пошла по следу. — Сэнди!
Что-то во мне говорило мне остановить её, но я этого не сделал. Вместо этого я потёр руками взад-вперёд по верху влажных штанов и последовал за ней.
Когда она вошла в гостиную комнату, я смотрел на её лицо, вместо того чтоб смотреть на сцену перед нами. Я знал, как это выглядело. Я сделал это. Сейчас это была всего лишь кровь. Много красно-коричневой крови высыхающей на её дорогой мебели и полах.
— Нет, — слово прозвучало как мольба. — Где он, Коул? Скажи мне, где он? — она стояла передо мной, требуя ответов, хотя она вообще не прикасалась ко мне. Её обесцвеченные светлые волосы были собраны на её голове, и я мог почувствовать запах её дорогого парфюма. Он смешивался с медным запахом, заполнившим мой нос.
— Он сделал это, — произнёс я. Я не мог выкинуть из головы картинку. Его трахающего её.
— Ты убил его, не так ли? — она пробежалась своими трясущимися руками по лицу.
— Он сделал это, — снова сказал я, смотря вниз в её глаза. Глаза настолько похожие на мои.
— Ты сделал это. Ты. Ты! — её руки тряслись, когда она смотрела на меня. Ужас на её лице был тем, что будет навсегда отпечатано в моём мозгу. Она смотрела на меня, на мою покрытую кровью одежду, на ужасную сцену перед нами.
— Как ты мог? Как ты мог? — её слова пророкотали вокруг нас, как будто растворяясь в дорогих каменных стенах. В доме, который я построил для неё. Её взгляд был сумасшедшим, широким, смотрел повсюду и на меня одновременно.