У Вэй ласково коснулся ладонью её пальцев, но Ма отстранила руку, боясь, чтобы кто-нибудь не увидел этой ласки. Лицо её снова стало непроницаемым, спокойствие и обычная выдержка вернулись к ней.
Цзинь Фын нужно было миновать патрули войск Янь Ши-фана на южных подступах к городу. Проникнуть в миссию святого Игнатия следовало так, чтобы никто, решительно никто этого не видел. Девочка хорошо знала дорогу. Она знала, что пройдёт, если только ничего не случится на пути от лавки, где она взяла овощи, чтобы наполнить свою корзиночку, в которой она якобы разносила покупки клиентам торговца овощами. От лавки ей приходилось идти открыто по улицам до самого бульвара. Там был снова вход под землю. Та галерея уже приведёт её в миссию.
Только бы благополучно пройти к бульвару! Лучше всего идти парком. Там никто не обратит внимания на продавщицу овощей. Но как только девочка свернула на улицу Маньчжурских могил, она сразу увидела, что туда лучше не соваться. Что-то случилось там. Её намётанный глаз сразу различил в толпе нескольких агентов полиции. Она вернулась и пошла в сторону разрушенного вокзала. По дороге она услышала разговор о том, что в парке сегодня обыскивают подозрительных прохожих.
Она не может дать себя обыскать! У неё в корзинке под овощами лежит электрический фонарик. «Зачем фонарик обыкновенной девочке?» — спросит полицейский.
Значит, ей следовало обойти и парк.
Цзинь Фын миновала улицу, называвшуюся теперь улицей Чан Кай-ши, и подошла к харчевне на углу, помещавшейся в домике, сколоченном из старых ящиков. Здесь она сделала вид, будто рассматривает выставленные под навесом кушанья. Это было жалкое подобие того, что продавалось тут прежде, до войны. Но, видимо, голодающих тайюаньцев могло привлечь даже это скудное угощение. Будто увлечённая видом кушаний, девочка искоса бросила взгляд вдоль улицы: свободен путь или нет?
На перекрёстке стоял полицейский. Девочка знала, что, попадись она ему на глаза, он её непременно остановит. Она ясно представила себе, как он возьмёт её за ухо, заглянет в корзину, потребует сладкую морковку, а может быть, начнёт копаться в корзинке, найдёт фонарик…
Нет, полицейского тоже нужно миновать!
Она зашла в харчевню и предложила хозяину овощи, хотя была заранее уверена, что её попросту выгонят.
Так оно и случилось.
Очутившись снова на улице, она увидела, что полицейский все ещё на своём месте. Но она знала, что не в привычке полицейских долго стоять на солнцепёке, рано или поздно он уберётся. Нужно этого дождаться.
Цзинь Фын прошлась по разбитому снарядами тротуару. Её внимание привлёк наклеенный на выщербленную осколками стену дома листок — извещение гоминдановского генерала Янь Ши-фана. Каждый параграф кончался словами: «Нарушение карается смертной казнью». Смертной казнью карался ущерб, причинённый материалам, принадлежащим гоминдановскому командованию; смертной казни подвергались все жители местности, где будет повреждён телефонный провод; смертной казни обрекались жильцы и сторожа в случае порчи военного имущества, лежащего на тротуарах, прилегающих к их домам; под страхом смертной казни никто не имел права переселяться с квартиры на квартиру без разрешения квартального уполномоченного.
Девочка начала читать «извещение» для виду, но, дойдя до § 8, по-настоящему заинтересовалась. Там говорилось:
«Мы, генерал Янь Ши-фан, объявляем:
Каждый, кто знает о каких-либо входах в подземелья, обязан в течение двадцати четырех часов от момента обнародования настоящего уведомления сообщить о них в свой полицейский участок; лица, проживающие в деревнях, обязаны сделать сообщение жандармским постам или полевой полиции. Неисполнение карается смертью.
Предаются смертной казни все жители тех домов, где по истечении указанного срока будут обнаружены выходы из подземелий, о которых не было сообщено властям. Также будут казнены и те, кто живёт вблизи от таких мест и знает тех, кто пользуется подземельями, но не сообщил о том властям в надлежащий срок.
Несовершеннолетние нарушители сего приказа караются наравне со взрослыми…»
Девочка остановилась на этих строках и прочла сновав «Несовершеннолетние нарушители…» Нет, ей только показалось, будто это напечатано особенно крупными иероглифами…
Приказ был помечен вчерашним днём. А у них в штабе его ещё не видели. Она оглянулась, нет ли кого-нибудь поблизости. Ей очень хотелось сорвать листок, чтобы принести его своим. Это интересная новость. Значит, Янь Ши-фан очень боится тех, кто скрывается под землёй; он не остановится на угрозах. Может быть, он со своими иностранными советниками попробует замуровать или заминировать входы и выходы подземелий или пустит под землю газ…
Наконец полицейский, как и ждала Цзинь Фын, ушёл с перекрёстка и уселся в тени. Девочка потянулась было к листку, но все же не решилась его сорвать: если полицейский поднимет голову…
Нет, нельзя ставить под угрозу боевое задание, полученное от командира.
Она проскользнула мимо полицейского и пошла вниз по улице. Улица вывела её много южнее, чем нужно, но зато тут не было ни патрулей, ни полицейских, ни даже прохожих. Тут незачем было патрулировать, нечего было охранять. Тут были одни жалкие развалины домов. Цзинь Фын уверенно свернула направо, там тоже есть вход под землю, расположенный в развалинах дома.
Девочка перелезла через кучу битого кирпича и стала спускаться в подвал. Для этого ей приходилось перепрыгивать через зияющие провалы в лестнице, где не хватало по две и три ступеньки подряд. Но Цзинь Фын умела прыгать. Важно только, чтобы ступеньки были сухие, иначе можно поскользнуться.
В подвале было очень темно. Цзинь Фын пришлось остановиться, чтобы дать глазам привыкнуть после света наверху. Она долго ничего не видела, но зато отчётливо слышала, что кто-то тут есть. Ей казалось, что она чувствует на себе чей-то взгляд. Ей стало страшно. Ведь если тот, кто сейчас её видит, враг, он может выстрелить, ударить её или подкараулить за дверью. А она не знает, за которой из двух дверей он притаился.